Выдержки из творений и писем

Ч асть I . О бщая схема и стратегия борьбы со страстями

1. Что есть грех, и что есть страсть

Что есть грех? Грeшное дело есть преступление повелевающей или запрещающей заповеди Божией, или, как говорит Апостол: грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4.). Двe особенно черты тотчас отражаются в грехе от слов: преступление и заповедь. Там он есть злоупотребление свободы, здесь презрение закона. (2, с. 145.)

Нельзя говорить, будто грех состоит в недостатках и несовершенствах наших сил, есть неминуемое следствие нашей ограниченности. Не всевeдущ и не всемогущ, потому и святым быть не может. Правда, наши силы ограниченны; но ведь и обязательства, на нас лежащие, не бесконечны, а в точности соответствуют нашей природе... Равным образом неправда, будто грех есть следствие недальновидности ума, неблагоразумие: цель не ту назначил, средства не те прибрал. Все это бывает и в грехе; но грех собственно в развращении воли, по коему и знаем, что должно делать, но не делаем, потому что не хотим. Вeдущему добро творити и не творящему, грех ему есть (Иак. 4, 17). (2, с. 147.)

В основании жe и самой глубине всего лежит сердце лукаво : недобросовестность, внутренний обман пред самим собою и Богом, Которого однако ж не отвергает. (2, с. 149.)

Грeх всегда есть самовольное уклонение от Бога и святого Его закона в угодность себе. (2, с. 150.)

Смертный грех есть тот, который отнимает у человека нравственно христианскую жизнь его... Потому всякий грех, который погашает ревность, отнимает силу и расслабляет, отдаляет от Бога и лишает Его благодати, так что человек после него не может воззреть на Бога, а чувствует себя отрeваемым от Него; всякий такой грех есть грех смертный. (2, с. 164.)

Греховное расположение, иначе греховная склонность, страсть - есть постоянное желание грешить известным образом, или любовь к греховным каким-нибудь делам или предметам. Так напр. рассеянность есть постоянное желание развлечений, или любовь к ним. (2, с. 167.)

Всякая страсть есть тяжкий и смертный грех, ибо отдаляет от Бога и погашает ревность к богоугодной жизни. Однако ж страсть тем злее и преступнее, чем злее и безнравственнее ее предмет, чем существеннейшие нарушаются ею обязанности и чем она застарелее. (2, с. 169.)

В грехе, говорит Св. Авва Дорофей, есть две стороны: - одну составляют греховные дела, а другую - греховная страсть. Страсть служит источником и причиною греховных дел, - а дела суть произведение и выражение страсти. (8, с. 60.)

2. Откуда страсти и почему они незаметны

Откуда страсти? Ни один человeк не рождается с страстию определенною. Каждый из нас приходит в свет сей только с семенем всех страстей - самолюбием. Главнeйшие ветви самолюбия суть: гордость, лихоимание, сластолюбие. От сих отраждаются уже все другие страсти; но между ними не все одинаково важны. Замечательнейшие суть: блуд, чревонеистовство, зависть, леность, злопамятование. По силе своей они равняются первым, с которыми вместе составляют семь начальнeйших страстей, ибо суть возбудители греха и родители всякой другой греховной склонности и страсти...

Никак не должно думать, что страсти образуются естественно, сами собою. Всякая страсть есть дело наше. Позывы на то или другое греховное происходят из растления нашей природы; но удовлетворять ему, тем более неоднократно, до привычки, состоит в нашей воле. (2, с. 169-170.)

Вот как разрастается в нас зло от малого почти незаметного семени. На дне сердца, как мы заметили, лежит семя зла - самолюбие; от него идут полные его силою три отрасли зла - три его видоизменения: самовозношение, своекорыстие, чувственность, а сии три рождают уже бесчисленное множество страстей и порочных наклонностей; как в древе главные стволы пускают от себя множество ветвей и отростков, так образуется в нас целое древо зла, которое, укоренившись в сердце, расходится потом по всему нашему существу, выходит во вне и покрывает все, что окружает нас. Подобное древо можно сказать есть у каждого, чье сердце хоть сколько-нибудь любит грех, - с тем только различием, что у одного полнее раскрывается одна, а у другого другая сторона его.

Что же за причина, что мы большею частию не замечаем его в себе?… Этого не позволяет нам грех: он очень хитр и предусмотрителен. Не покровенное древо зла, изображенное нами, с первого раза могло бы стать пред взором ума и оттолкнуть от себя каждого; потому он спешит одеть его листвием, прикрыть его безобразие, и прикрывает так, что не только корня и стволов, даже и ветвей не может различить душа, в которой растет сие древо. Эти лиственные прикрытия суть - рассеянность и многозаботливость .

Но грех не довольствуется одним этим лиственным покровом: сквозь его можно еще как-нибудь проникнуть, можно раздвинуть листья его ветром скорбей и внутренних потрясений совести и открыть скрывающееся под ним безобразие греха: потому грех сам из себя создаёт некоторый непроницаемейший покров, на подобие стоячей мутной воды, куда погружает свое древо и с его листвием. Этот покров слагается из неведения , нечувствия и беспечности . Не знаем своей опасности, потому и не ощущаем ее; не ощущаем, потому и предаемся беспечности. (2, с. 186-188)

3. Где в нас находятся страсти, и какие

В теле : источное их начало - плотоугодие, или упокоении плоти, с коим в непосредственной связи состоит взыграние телесной жизни и услаждение чувственное. Где они есть, там есть похоть блудная, чревоугодие, сластолюбие, леность, изнеженность, блуждание чувств, говорливость, рассеянность, непоседность, вольность во всем, смехотворство, празднословие, сонливость, дремание зениц, жажда приятного и всякого рода творения угодия плоти в похоти.

2) В душе: а) В умственной части - своеумие, вера в свой только ум, прекословие, восстание на ум Божий, сомнение, дмение и кичение, пытливость, расхищение ума, блуждание помыслов. б) В части желательной - своеволие, непокоривость, властолюбие, жестокость, предприимчивость, самонадеянность, себеприсвоение, неблагодарность, любообладание, лихоимание. в) В части чувствующей - потрясающие покой и мир сердца страсти, или разного рода приятности и неприятности: гнев, зависть, ненависть, злоба, месть, осуждение, презорство, славолюбие, тщеславие, гордость, тоска, печаль, скорби, уныние, радости, веселости, страхи, надежды, ожидания...

Все это - в душе и теле. Но и дух, оживший или, лучше, оживающий, не свободен от приражений...

Как главное в духе - сознание, зиждемое внутрь-пребыванием, то, когда оно падает, падает и жизнедеятельность. От этого восстает вместо страха Божия и чувства зависимости от него, бесстрашие, вместо избрания и дорожения духовным - равнодушие к нему, вместо отрешения от всего - себя упокоение (что себя нудить!), вместо покаянных чувств - нечувствие, окаменение сердца, вместо веры в Господа - самооправдание, вместо ревности - охлаждение, вялость, невозбуждение и вместо преданности Богу - самоделание. (1, с. 269-271.)

Есть в нас какая-то беспорядочная, бурливая область, в коей беспорядочно мятутся мысли, желания и чувства, как прах возметается страстями. Я помещаю сию область между душою и телом, означая тем, что страсти к естеству не принадлежат, а пришлые суть. Но они не остаются тут в промежутках, а проходят и в душу и в тело, забирают и самый дух - сознание и свободу - в свою власть и таким образом господствуют над всем человеком. Как они в стачке с бесами, то чрез них и бесы господствуют над человеком, мечтающим, однако ж, что он сам себе господин. (3, с. 190.)

4. Как развиваются страсти

Главный вид, в каком является враждебное в наc , есть помысл. (1, с. 274.)

Способ образования греха из мысли в дело у святых отцов определен с точностию, и с точностию тоже определена виновность каждого в сем ходе дела момента. Весь ход дела изображается так: сначала бывает прилог , далее внимание , потом услаждение , за ним желание , из него решимость , и наконец дело (См. Филофея Синайского. Добротолюбие. Т. 3. Гл. 34 и дал.). Чем далее какой момент от исхода и чем ближе к концу, тем он значительнее, развратнее и грешнее. Верх виновности - в деле, и ее почти нет в прилоге.

Прилог есть простое представление вещи, от действия ли чувств или от действия памяти и воображения представшей нашему сознанию. Здесь нет греха, когда рождение образов не в нашей власти.

Внимание есть установление сознания или ока ума на родившемся образе с тем, чтоб осмотреть его, как бы побеседовать с ним. Это есть медление в помысле единичном или многосложном. Сие действие более во власти человека, ибо родившийся против воли образ можно тотчас изгнать. Потому оно и более виновно...

Услаждение есть приложение к предмету в след за умом и сердца. Оно приходит, когда, в следствие внимания к предмету, он начинает нам нравиться, и мы находим удовольствие в умном смотрении на него, лелеем его в мысли. Услаждение греховными предметами есть уже прямо грех.

От услаждения один шаг до желания . Отличие между ними то, что душа услаждающаяся пребывает в себе, напротив желающая склоняется к предмету, имеет к нему стремление, начинает искать его. Оно никак не может быть безвинным, ибо совершается согласием или рождается современно с ним, как бы из под него; согласие же всегда в нашей воле.

От желания еще одною чертою отличается решимость , именно тем, что в состав или в условие рождения ее входит уверенность в возможности и видение средств. Желающий изрек согласие на дело, но еще ничего не придумал и не предпринимал к достижению своей цели; у решившегося все уже осмотрено и решено, остается только приводить в движение члены тела или другие силы для соответственного производства дел.

Когда же, наконец, и сие будет совершено, тогда кончается все делопроизводство греха и является дело, - плод развращения, зачатого внутри и родившего беззаконие во вне. (2, с. 156-159.)

5. Почему необходима борьба со страстями

Для сознания в страстном врага не требуется большая головоломная работа. Довольно восстановить убеждение, что ко всему страстному не благоволит Бог; не благоволит потому и ко всем, которые принимают и лелеют в себе страстное. Стало быть страстное Бога против нас восставляет, и нас от Него отбивает. А в этом конечная пагуба наша. (3, с. 201.)

Тут у вас заключен союз с Богом на вечные веки. Сущность же союза такова: твои друзья - мои друзья, твои враги - мои враги. А страсти что суть Богу? Враги. Во всем слове Божием объявляется полное к ним неблаговоление Божие. Гордым Бог противится; сребролюбие - идолослужение; человекоугодников разсыпа кости Бог, и проч., и проч. Потому Апостол и предписал христианам о страстях: ниже да именуются в вас (Еф. 5, 3.). (3, с. 200.)

Всякий грех, как дело в угоду страсти, против совести есть убийственный удар духу нашему. Удар за ударом, - и конечная смерть, т. е. такое состояние, когда добрые возбуждения уже не поднимаются из сердца. (19, с. 391.)

В грешнике, преданном греху, чувственные склонности и страсти душевные все более и более берут верх над высшими духовными требованиями и подавляют их до того, что свет жизни духовной совсем наконец погасает. Вместе с тем вянет и телесная жизнь от нарушения целости жизни человеческой и пресечения должных ее отношений к верховному источнику бытия и жизни. Отсюда болезни, страдания и ранняя смерть. Так не духовно только, но и телесно грех убивает, - и не одно только лице, но нередко целый род, коль скоро он усердно работает греху. (Отсюда пресечение родов.) (20, с. 131.)

Кто мучает тело самоугодливо предаваясь плотским страстям; тому оно отплатит под старость болезнями преимущественно в тех частях, коими кто работал греху. (5, с. 26.)

Страсти не суть какие-либо легкие помышления или пожелания, которые являются и потом исчезают, не оставляя по себе следа; это сильные стремления, внутреннейшие настроения порочного сердца. Они глубоко входят в естество души и долгим властвованием над нами и привычным удовлетворением их до такой степени сродняются с нею, что составляют, наконец, как бы ее природу. Их не выбросишь так легко, как легко выбрасывается сор или сметается пыль. Но так как они не естественны душе, а входят в нее по грехолюбию нашему, то, по причине этой самой неестественности своей, и будут томить и жечь душу. Это все то же, как если бы кто принял яд.

Яд этот жжет и терзает тело, потому что противен устройству его; или, как если бы кто посадил змею в себя, и она, оставаясь живою, грызла бы его внутренности. Так и страсти, как яд и змея, принятые внутрь, будут грызть и терзать ее. И рада была бы она выбросить их из себя, да не сможет, потому что они сроднились, срослись с нею, а спасительных средств исцеления, предлагаемых здесь Святою Церковию в покаянии и исповеди, тогда не будет. Ну, и мучься, и терзайся ими непрестанно и нестерпимо, нося внутри себя адский огонь, вечно палящий и никогда не угасающий. (9, с. 460-461.)

Словом, если б не было в нас страстей, мы все жили бы свято и непорочно, в мире и любви, во взаимном вспомоществовании и содействии друг другу. Стало быть, страсти суть главные наши враги, их-то особенно надо нам и побивать, против них-то направлять всю воинственную духовную силу, или все наше духовное всеоружие. (9, с. 133.)

6. Искушения и их виды

Неправые движения не так были бы свирепы, если бы не вспомоществуемы были соседствующими им родителями их-миром и бесами.

Мир есть осуществленный мир страстей, или ходячие страсти в лицах, обычаях, делах. Прикасаясь к нему какою-нибудь частию, нельзя на растревожить и соответственной в себе раны, или страсти, по сходству их и подобонастроению...

И бесы, как источники всякого зла, своими полчищами всюду окружая людей, научают их на всякий грех, действуя чрез плоть, особенно чувства и ту стихию, в, коей душа и самые бесы. Потому-то всякую страсть и всякое восстание греховное можно относить к ним, как к причине. Но есть нечто в греховном круге, что бесы только одни и могут навеять, к чему, при всей порче, естество представляется неспособным: так, помыслы хульные - сомнения, неверия, необыкновенного отвращения, омрачение, разного рода прелести и, вообще, искушения страстные, дмящияся, например - неукротимая блудная страсть, досмертная и упорная ненависть, и проч. Кроме сих невидимых борений от бесов, есть нападения от них видимые, осязаемые чрез тело: это - разного рода привидения, простирающиеся даже до власти их над телом. Для распознания всего коварства бесов, полезно прочитать жития Нифонта, Спиридона и другие. (1, с. 272-273.)

У врага есть будто закон - не вдруг начинать со страсти, а с помысла и часто повторять его. Прогнанный гневом в первый раз снисходительнее может быть принят во второй, в третий, потом родится желание и страсть, и отсюда - один шаг до согласия и дела. Продолжительные помыслы тяжелы, убийственны; им преимущественно принадлежит название искушающих . Знать касательно их надобно то, что они не от природы, хотя и свойственны ей по свойству своему, а всегда от врага; что Господь попущает их с особенным, касательно нашего очищения, намерением, чтоб испытать и утвердить нашу верность, веру, постоянство и уменье созидать внутреннего человека, - потому должно благодушно терпеть их; хотя бы они слишком были оскорбительны для нового благодатного сердца, каковы - хулы, отчаяние, неверие. Главное дело - во все время никак не склоняться на них, не усвоять себе и держать сердце в свободе от них, отделяя их от себя и своей свободы мыслию и верою. (1, с. 286-287.)

От вражеских нападок, смущений и поражений сердца никто не свободен. Так устроена наша жизнь. Но это не на пагубу нам, а во спасение. В нас кроется зло всякое - вследствие нападения. От этого зла надо очистить сердце. Но чтобы очистить, надо его увидеть; чтобы увидеть, надобно чтобы оно вышло из своей скрытности... Когда же оно выйдет, надобно его посекать - противлением, молитвою и ненавистию. И это всякий раз, как зло выйдет из скрытности. Вот это и делают искушения - от плоти, мира и диавола. Они вызывают наружу скрытое в нас зло. Наше дело - лишь только увидим его вышедшим из сердца, посекать его. И это благо для нас. Как худосочие выходит наружу сыпью, так скрытое в нас зло выходит наружу худыми мыслями, чувствами, и позывами, и порывами... Как сыпь не загоняют внутрь, а счищают; тогда внутренние соки очищаются. Так и в душе, когда худое обнаруживающееся в мыслях, чувствах и позывах, не скрывают внутри, а посекают, тогда душевная чистота утверждается внутри. (10, с. 101.)

7. Почему нам необходима благодатная помощь

Благодать приходит не с усмотрением

Грех скрывает узы, в которых держит душу, и она, по ослеплению, привыкает к своему рабству и начинает любить его. Грешник, не подозревая никакой для себя опасности, спит сном смертным. Он не восстанет и не воскреснет, если не возбудит и не оживит его благодать. Посему то Спаситель стоит при дверех сердца и толчет. Минута, способ, обстоятельства сего возбуждения совершенно сокрыты в премудром распоряжении Божией благодати. Она приходит не с усмотрением, исторгает грешника из потока греха и ставит вне его без всякого со стороны человека содействия, хотя и соображаясь всегда с нравственною приемлемостию человека. Для возбужденного благодатию мгновенно, как блеском молнии, освещается все и в нем самом и вокруг его. (2, с. 197)

Благодать не насилует

Возбужденный поставляется благодатию в среднее между грехом и добродетелию состояние. Она извлекает его из уз греха, лишив сей последний власти определять его к действованию, как бы против воли, но не переводит его на сторону добра, а только дает ощутить его превосходство и отрадность с чувством обязательства быть на его стороне. Человек стоит теперь точно между двумя распутиями, и ему предлежит решительный выбор.(1, с. 133)

Без благодати бывает только внешнее исправление

Бывает, что иной сам собою без благодати начнет напрягать себя к добру, сам собою отсекает пороки; но продолжает несколько сей труд, и оставляет его опять, или если и не оставляет, то успевает им образовать из себя человека, чистого только по внешности: это исправление естественное; в нем нет внутреннего духа жизни. Главное здесь - благодатное пробуждение: оно свидетельствует о божественном избрании и обещает особенное покровительство. О нем потому первее всего надобно молиться и молиться со всею силою веры, со всею крепостию упования. (2, с. 208)

Своевольно ничего не взять у Господа

Удивительная сокрыта сила в таинстве покаяния. Сознание грехов умом только, без исповеди и разрешения, неудовлетворительно для кающегося и почти всегда остается бесплодным для жизни. Здесь точно происходит запечатление христианина - благодатное... Своевольно ничего нельзя взять у Господа. (2, с. 209-210)

8. Правила до начала брани

Назначить новые порядки

Кто, оставаясь в прежних порядках, хочет очиститься от страстей, тот напрасною льстит себя надеждою. От чего Мария Египетская не воротилась в Египет, чтоб поселиться в пустынях тамошних, а ушла в пустыню за-Иорданскую? От того, что прежде, чем дошла бы она до пустыни Египетской, должна была бы встретиться с прежними предметами и едва ли устояла бы против имевших произойти от того возбуждений греха… Так надо поступать и всякому. Положив доброе намерение исправиться, надо отбросить все прежнее и назначить себе новые порядки и правила. Этим порочные склонности и страсти стеснятся или положатся как бы под гнет. (6, с. 100.)

Благоразумный воин должен теперь преградить это внешнее продовольствие врага. А для сего ему необходимо: а) Перестроить все свое внешнее поведение, всему в нем дать новый вид, новые побуждения, новое время и проч. по духу новой жизни. б) Распределить время свое так, чтобы не оставалось ни одного часа без должного занятия. Промежутки, свободные от необходимых занятий, должны быть наполняемы не чем-нибудь, но занятиями способствующими умерщвлению греха и укреплению духа… в) Связать свои чувства, особенно глаза, слух и язык, легчайшие проводники греха из сердца вовне и извне в сердце. г) Всему вообще, с чем необходимо встречаться, - вещам, лицам, случаям, - дать духовное знаменование и, особенно, место постоянного своего пребывания исполнить вещами поразительнейшими для души, чтобы, таким образом, живя во внешнем, человек жил как бы в некоем Божественном училище. (1, с. 277.)

Поставить два бдительных стража - трезвение и бдение

Именно два бдительных стража должен иметь постоянно воин Христов: трезвение и благорассмотрение... Закон для первого: после того, как памятию о Божием присутствии изгнано из души всякое помышление, стань у дверей сердца и тщательно блюди за всем входящим в него и выходящим из него, особенно же не давай предупреждать действий чувству и желанию, ибо отсюда все зло. Закон для второго: сначала каждого дня сядь и расчисли все возможные встречи и случаи, все возможные чувства и движения, какие могут произойти по их поводу; и предварительно заготовь в себе должный против того оплот, чтобы не смутиться и не пасть при нечаянном нападении. (1, с. 278.)

Все эти действия означают одно: смотреть, как бы не подкрался враг. Бдеть и бодрствовать значит не спать, не предаваться нерадению, но держать и душу и тело в напряжении. Трезвиться значит не прилагать сердца своего ни к чему кроме Бога. Это прилепление делает душу пьяною, и она начинает делать, не знать что. Блюсти значит строго смотреть, чтобы в сердце не показалось что-либо недоброе. Когда будете вы, держа силы свои в напряжении и не прилагая ни к чему сердца, зорко смотреть за всем происходящим внутри, то вы будете настоящим образом исполнять приведенные выше Господние и Апостольские предписания, - будете стоять на страже. (3, с. 194.)

Но есть один прием, которого если держаться со всем вниманием, то редко что страстное проскользнет незамеченным, именно: обсуждать свои мысли и чувства, к чему они клонят, - к угождению ли Богу или к самоугодию. Это определять совсем не трудно. Только внимайте себе. Ведайте, что коль скоро вы делаете что наперекор самоугодию, то тут ошибки нет. Один старец говорил своему ученику: смотри, не держи у себя изменника. Кто такой

изменник? - спросил ученик. Самоугодие, отвечал старец. И точно. Оно всем бедам - вина. (3, с. 198.)

9. Правила во время брани

С чего начать брань: с дурными делами или с помыслами

Начинается борьба. Сначала эта борьба ведется с делами, а когда человек отвыкнет от дурных дел, брань начинается уже с дурными мыслями и чувствами. (9, с. 202.)

Вначале лучше отступить

Кроме того, что употребление того или другого способа брани соответствует степеням духовного возрастания, сначала лучше всего отступать, то есть укрываться под кров Господа, не противодействуя. Далее, когда опытно уже узнаем врагов и изучим их нападения, не теряя времени, можно отражать их. (1, с. 279.)

Разделить себя на себя и на врага

Поспешите отделить себя от врага и противопоставить себя ему, а его себе. Думаем, что страстное движение, тревожащее нас, - это мы, наша природа, и спешим удовлетворять ей, между тем как оно - не наша природа и не мы, а враг наш. Это заблуждение есть источник всех наших грехопадений и неправых дел. Если бы мы на первых порах успевали отделять страсть от себя, то стремились бы не удовлетворять, а противостоять ей.

Отделив от себя беспокоящую нас страсть и сознав ее врагом своим, начинайте воевать против нее, бороть ее, перебирая одно оружие за другим, пока она не убежит или не спрячется от вас. (9, с. 135.)

Великая ошибка, и ошибка всеобщая - почитать все, возникающее в нас, кровною собственностию, за которую должно стоять как за себя. Все греховное есть пришлое к нам; потому его всегда должно отделят от себя, иначе мы будем иметь изменника в себе самих. Кто хочет вести брань с собою, тот должен разделить себя на себя и на врага, кроющегося в нем. Отделив от себя известное порочное движение и сознав его врагом, передай потом это сознание и чувству, возроди в сердце неприязнь к нему. Это - самое спасительное средство к прогнанию греха. Всякое греховное движение держится в душе чрез ощущение некоторой приятности от него; потому, когда возбуждена неприязнь к нему, оно, лишаясь всякой опоры, само собою исчезает. (1, с. 280-281.)

И так надо нам раздвоиться. Себя поставить на одну сторону, а страстного человека оттолкнуть на другую, - поставить его против себя и начать с ним брань и войну. (8, с. 20.)

Восставить противоубеждения и противочувствия

Началась брань, - храни преимущественно сердце: не давай доходить возникающим движениям до чувства, встречай их у самого входа в душу и старайся поразить здесь. А для сего спеши восставить в душе убеждения, противоположные тем, на коих держится смущающий помысел. Такие противоубеждения суть в мысленной брани не только щит, но и стрелы, - защищают сердце твое и поражают врага в самое сердце. С тех пор в том и будет состоять брань, что возникший грех будет постоянно ограждаться мыслями и представле-

ниями защищающими его, а борющийся будет с своей стороны уничтожать сии оплоты мыслями и представлениями противоположными. (1, с. 281.)

Призвать Господа в молитве

Если и после сего, добросовестного впрочем, действования в защиту себя враг все еще стоит в душе, как привидение, и не хочет уступить места, то это явный знак, что он поддерживается стороннею силою; посему и тебе должно обратиться к сторонней, земной или небесной, помощи, - открыться своему наставнику и в усердной молитве призывать Господа, всех святых и особенно Ангела-Хранителя. (1, с. 282.)

К Господу обращаться надо, сходя вниманием ума в сердце и там взывая к Нему. Если бы мы неопустительно исполняли это небольшое правильце: - утвердившись умом в сердце, стоять пред Господом со страхом, благоговеинством и преданостию, то никогда не возникали бы в нас не только страстные пожелания и чувства, но и голые помыслы. (3, с. 212.)

Бить врага именем Господа

Один из отцов уподобляет сердце норе, полной змей. Змеи эти - страсти. Когда показывается что страстное из сердца, это тоже, что - змея голову высовывает из норы. Бей ее по голове именем Господа, и она спрячется. Другая покажется, бей и ее. И всякую бей. Раз десяток придется так нанесть удар такой змее - страсти, забудет высовываться, а то и совсем околеет. Всяко, если завалить нору или не давать пищи змеям, они перемрут. Так я страсти замрут, если не давать им пищи сочувствием к их внушениям, а, напротив, с гневом отревать их, как только появятся. (3, с. 221.)

Мысленную брань дополнить деятельной

Мысленная брань одна изгоняет страсть из сознания; но она все еще остается живою, а только скрылась. Напротив, противоположное дело поражает сего змия во главу... Брань мысленная в связи с деятельною, поражая страсть извне и извнутрь, истребляет ее также скоро, как скоро погибает враг, когда бывает обойден и побивается и сзади и спереди. (1, с. 290.)

Найти главную страсть и бороться с ней мысленно и деятельно

Потрудитесь найти свою главную страсть и против нее направьте не мысленную только, но и деятельную борьбу. (3, с. 225.)

Главная страсть явится при обращении, во время познания своей греховности и покаяния. Когда дается обет не грешить, - больше всего держится во внимании эта страсть. Потому и после она должна составлять ближайший предмет противодействия живущему в нас греху. Она заслоняет собою все страсти, равно как и связывает их около себя, или дает на себе точку опоры. Другие страсти и открыться могут не иначе, как по ослаблении и одолении этой, и вместе с нею быть распуженными... И к покорению начальных страстей нельзя перейти, не покорив ее. В третьем отношении сам собою виден порядок доброделания. Именно сперва пойдут дела против господствующей страсти, далее против источных страстей, а потом, когда стихнут та и эти, доброделанию остается свобода добивать остатки враждебного полчища, по своему усмотрению, а более по указанию внутреннему. Какая оживет и выкажется страсть; против той и назначать дела. (1, с. 291.)

Врага должно преследовать до тех пор, пока и следов его не останется; иначе даже простой помысл, оставленный в сердце, как злое семя, принесет свой плод, в неприметном склонении к себе души. (1, с. 282.)

Окончательная ступень борьбы

Наконец, окончательная как бы перечистка всего нашего состава, очищение его как в огне, совершается Самим Господом. Именно: совне - скорбьми, извнутрь - слезами... Прошедшие эту ступень, как восшедшие на небо, уже не земны, а небесны, вземлются Духом Божественным и носятся им, подобно колесам в видении Иезекииля. Бог в них есть действуяй. Состояние их непостижимо для мысли. Его узнают только опытом, потому о нем и не говорят прошедшие его; оно и не полезно, а может быть даже и не безвредно. (1, с. 294-295.)

Когда конец брани

Враг прогнан, страсть погашена, душа успокоилась, но это еще не значит, чтобы та или другая страсть была поражена насмерть, нет, она только притаилась, устранилась на время, хотя и пораженная. Новый случай - и она тотчас встанет, хоть и не с тою уже силою... Это значит, что христианину никогда не должно слагать с себя всеоружия; он - бессменный воин, который всегда должен быть готовым на брань. Вот в этом-то смысле и сказано: претерпевый до конца, той спасен будет (Мф. 10. 22.)… Когда же конец? Определить этого нельзя. Можно сказать только то, что чем кто бодреннее борется, не поддаваясь никакому страстному влечению, тем скорее начинают ослабевать в нем страсти, и, по мере того, как длится такая неуступчивая брань, мир и тишина начинают водворяться в душе. С продолжением времени она приходит в тихое и мирное устроение, в котором, как в полночной тишине, начнет царствовать глубокое безмолвие - знак, что враги далеко прогнаны или положены на месте. (9, с. 136-138.)

Не советуется верить погашению страсти, будто ее нет уже, или она умерла. Во всякое время ее лучше сравнивать с прикинувшейся змеею, которая при всяком удобном случае готова уязвить. (2, с. 171.)

10. Правила после брани

Брань кончена. Благодари Господа за избавление от поражения, но не предавайся чрез меру радости спасения, не попускай беспечности, не ослабляй ревности, - враг часто притворяется только побежденным, чтобы, когда ты предашься чувству безопасности, нечаянным нападением тем легче поразить тебя. Потому не снимай бранных оружий и не забывай предохранительных правил. Будь всегда бодрым и бдительным воином... Не говори никому о победе, - это сильно раздражит врага, а тебя обессилит. Тщеславие, которого при сем избежать нельзя, отворит двери душевного укрепления и после победы над одним врагом должно будет сражаться с целою их толпою. Если же и поражен будешь, - сокрушайся, но не бегай от Бога, не упорствуй; спеши умягчить сердце и довесть его до раскаяния. (1, с. 283.)

Теперь укажу и две-три маленьких предосторожности.

Первая. Никогда не думать, что уже успели в чем-либо . Такова немощь наша, что, - мало-мальски что добренькое покажется внутри, - тотчас кричим: вот оно, добились! Гоните такие мысли. Ибо доброе никогда не дается вдруг; а это враг внушает. Поддайся только этому внушению, тотчас энергия ослабеет, - а тут близко и опять нестроение. Чтобы не подпасть этой дурной мысли, - всякий день, вставая, так себя настраивайте, как бы вы в первый еще раз начинали трудиться на этом пути.

Вторая. Ни под каким видом не позволять себе льгот. Пройдет день-другой в трудах самонаблюдения и самопринуждения, враг подойдет и начнет жужжать в уши: ну, будет; потрудилась, дай теперь себе немного льготки, Это такое льстивое внушение, что и не подумаешь вдруг, что надо противостать ему, а между тем оно такое злодейское, что, только мало поддайся ему, как все внутри взбудоражится. Послабление себе есть то же, что маленькая дырочка в плотине, Только покажись эта дырочка, уж не удержишь плотины, ее непременно разнесет вода. Тоже внутри нас делает послабление: все размечет, так что восстановление себя надо будет опять начинать съизнова. Побойтесь же сего, как самого злого, хоть и сладкоглаголивого врага. (3, с. 161-162.)

11. Основные закономерности брани

Без поста и подвигов страсти не одолеть

Основа страстей в плоти; когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти - было бы чудом, похожим на то, чтобы быть в огне и не обгорать. (4, с. 97.)

Телесные подвиги нужны потому, что тело служит седалищем страстей. Не смиришь плоти, не будешь иметь успеха в преодолении страстей. Надо потому преутрудить плоть лишениями пищи, сна, покоя и всякого услаждения чувств. (7, с. 242.)

Не грех только плотской, но всякое угодие плоти в пище, питии, сне, покое, положении или пресекает духовные движения, или умаляет силу их напряжения. (7, с. 439.)

Страсти бейте и извнутри и совне, а добрые стороны свои воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут - молитва. Об ней уже была речь. За нею следует труд доброделания... А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвигу самоумерщвления, - отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия, и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении. (3, с. 226-227.)

Самопротивление и самопринуждение - это два оборота возрожденной в духе ревности, форменные как бы начала подвижничества. То и другое составляет борение человека с собою, или, иначе, подвиг... Кто не в борении, не в подвиге, тот - в прелести. (1, с. 191.)

Сущность внутренней брани

Итак, вот куда должно быть обращено все внимание подвижника, внутрь себя: - на помыслы, пожелания, страсти, влечения, - преимущественно, впрочем, на помыслы, ибо сердце и воля не так подвижны, как мысль, а страсти и желания редко восстают отдельно, большею же частию рождаются из помыслов. Отсюда правило: отсеки помысл - и все отсечешь. (1, с. 275-276.)

Вопрос - как, решается следующим образом: сойди вниманием в сердце, стань там перед Господом и не допускай туда ничего греховного. В этом все дело внутренней брани. (13, с. 120.)

Помыслы надо гнать, не удерживать их произвольно. Сочувствие, или сласть, как только покажется - подавлять надо всеми силами... Тут главный пункт внутренней брани. (13, с. 119-120.)

Так положите себе законом действовать и по отношению к страстям; в каком бы маленьком виде они не проявились, спешите выгнать их, и так безжалостно, чтобы и следа их не оставалось. (3, с. 199.)

Какой помысл входит, значит та страсть посильнее; против той и действовать посильнее начинайте. Но все на себя нисколько не полагайтесь, и не надейтесь сделать что своими трудами. Целительные врачества и средства посылает Господь. Ему себя и предавайте, - и это на всякий час. Трудиться - трудитесь; но всего доброго ожидайте от единого Господа. (14, с. 179.)

Поставьте себе законом - всякий раз, как приключится беда, т. е. нападение вражье в виде худого помысла или чувства, не довольствоваться одним отражением и несогласием, но присоединять к сему молитву до образования в душе противоположных чувств и мыслей. И всегда этим завершайте свою брань с грехом. (14, с. 77-78.)

Еще прибавлю, что один из законов Божественного о нас Промысла есть - так устроять жизнь каждого и течение случайностей в ней, чтобы он, пользуясь ими разумно, мог наискорейшим и наиудобнейшим образом очистить себя от страстей. (3, с. 226.)

12. Ответы на недоуменные вопросы

Недостает сил начать брань - что делать?

Первый шаг труден, - первое себяодоление, первая решимость на борьбу; а потом что ни схватка в брани, все легче и легче. - И ревность будет разгораться, и уменье одолевать - увеличиваться, и враг слабеть. Тут тоже, что и в обычной брани. - Воинам страшно только начать, - а потом уже они ни на что не смотрят, - все как-то и сподручно и легко. И в духовной брани, только начни; далее брань сама себя будет разгорячать и облегчать. И затем - чем ретивее и живее схватка, тем скорее конец брани и ближе покой. - Сил недостает начать? - молись. Господь пошлет. Окружи себя помышлениями об опасности пребывания в страстях, и погонишь себя тем из тьмы их к свету Христову. - Оживи чувства мучительности страстей, - и возымеешь досаду на них и желание избыть от них. Затем, исповедав немощь свою Господу, стой - и толкай в двери милосердия его, вопия о помощи. - Придет помощь. Воззрит на тебя Господь. - Свет Ока Его попалит в тебе саможаление и возжет ревность, - а потом, аще Господь с нами, кто на нас! (8, с. 444.)

Как и почему страсти связаны с адскими муками?

Употребим еще сравнение. В числе пыток были и такие: накормят чем-либо соленым, да и запрут, не давая пить. Какое мучительное терзание испытывал такой несчастный! Но кто же жжет и мучит его? Совне никто. Он в самом себе носит мучительное жжение: нечем утолить жажду - жажда и снедает его. Так и страсти: это ведь внутренние жаждания, разжигания, вожделения души грехолюбивой; удовлетворишь их - они замолчат на время, а потом опять, еще с большею силою требуют себе удовлетворения и не дают покоя, пока не получат его. На том же свете нечем будет удовлетворять их, потому что все предметы страстей - предметы земные. Сами они останутся в душе и будут требовать себе удовлетворения, а так как удовлетворить их нечем, то жажда будет все сильнее и томительней. И чем более будет жить душа, тем более будет томиться и терзаться неудовлетворяемыми страстями; непрекращаемая мука эта все будет расти и расти, и конца не будет этому возрастанию и усилению. Вот и ад! Зависть - червь, гнев и ярость - огонь, ненависть - скрежет зубов, похоть - тьма кромешная. Этот ад начинается еще здесь, ибо кто из людей страстных наслаждается покоем? Только страсти не всю свою мучительность обнаруживают здесь над душою: тело и общежитие отводят удары их, а там этого не будет. Они со всею яростию нападут тогда на душу. “Наконец, в теле сем, - говорит авва Дорофей, - душа получает облегчение от страстей своих и некоторое утешение: человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими, а когда душа выйдет из тела, она останется одна с своими страстями и потому всегда мучится ими. Как страдающий горячкою страдает от внутреннего огня, так и страстная душа всегда будет мучиться, бедная, своим злым навыком. Потому-то,- заключает преподобный, - я и говорю вам всегда: старайтесь возделывать добрые в себе расположения, чтобы найти их там, ибо, что человек имеет здесь, то исходит с ним отсюда, и то же будет иметь он там”. (9, с. 462-464.)

Как относиться к невольным грехам,

особенно в мыслях и чувствах?

Грешны мысли, когда произвольно дают им место в душе. Но когда мысли лезут сами, душа же их не хочет, и противится им, тут нет греха, |а борьба добрая.

Чувство грешно, когда соизволяют на него, удерживают и разжигают его; а когда оно невольно врывается в душу, душа не хочет его и напрягается вытеснить его, тут нет греха, а есть борьба добрая. Бывает что вместе с чувством возникает и сочувствие вдруг; душа же, как только заметит, вооружается против него тут нет греха. Грешно сочувствие, когда попускается ему царить в душе, зная, что оно дурно.

Грешное дело так идет; мысль, чувство и сочувствие, соизволение, решение или избрание - и дело. Кто и прогонит мысль... чист остается. С чувства и сочувствия начинается грешность по мере соизволения. Где нет соизволения, там нет греха.

В моих словах: охлаждение - понятно что есть? - Оно бывает невольно… но бывает и от произвольных дел... от внешних развлечений, беспорядочных разговоров, сытости, излишнего сна... и многого другого... Тут есть виновность.

Нехорошие движения в теле, пока нет соуслаждения и соизволения, безгрешны. Соуслаждение и соизволение делают их грешными. - Неустойка против и страстей разумеется, когда не отбивают их а дозволяют им войти в сердце и буйство там производить.

По сим признакам осуждайте или обезвиняйте свои - гнев, злобу, самомнение, резкие сердитые речи, осуждение других, превозношение, нерадение о Боге и равнодушие к духовному - эгоизм - все это большие грешные акты, но грешными бывают от соизволения на них. - Стойте у двери сердца, и как только заметите что-либо из худого прорвавшимся внутрь или подступающим, - гоните безжалостно… и избудете от греха. - Способ к сему - внимание к себе, при внимании к Богу. Если будете так держать себя, избавитесь от грехов и мысли и чувств. (16, с. 85-87.)

Что возникают страстные помыслы, чувства и желания - это уж обычно со всеми бывает. Это означает, что душа нечиста; но тут греха еще нет. Грех начинается, когда кто произвольно удерживает в себе сии движения и соглашается с ними. Но кто как только заметит мысль или чувство недоброе, тотчас прогоняет их с гневом, тот сохраняет свою неповинность. И даже похвалу заслуживает за это отражение вражеских искушений, как воин прогнавший и отразивший врага, как только увидел его. (14, с. 77.)

Если кто из строго-наблюдающих за собою, живущих с бодренным сердцем и трезвенною мыслию, нехотя, сам не зная как, впадет в какое прегрешение мыслию, словом или делом и потом, заметивши его, тотчас отвергнет ненавистию сердечною, а себя освятит покаянною молитвою: от тайных моих очисти мя (Псал. 18, 13.); того проступок невинен: это дело немощи, но не злонамеренности, наприм. - набег осуждения, зависти и под. Только главное: заметивши, надо отвергнуть сердцем, ибо кто примет его после и усладится им, тот после изберет то, чего прежде не видал и что совершил, не зная и не избирая. (2, с. 153-154.)

Допустимы ли умеренные страсти?

Страсти всегда неправы, - и требовать только умеренности в страстях есть то же, что узаконять в известной мере и неправду. Как опасно пускать в дело такое начало, известно по опыту. Дай только зародиться страсти, а там уж она и без особенной помощи, сама собою, быстро начнет расти и крепнуть. Не успеешь оглянуться, как она возмужает столько, что с нею уже и не справишься. (5, с. 73.)

В каком бы малом и слабом виде ни показывалось страстное, к нему должно относиться, как к самому большому и сильному.

Так положите себе законом действовать и в отношении к страстям: в каком бы маленьком виде они ни появлялись, спешите выгонять их, и так безжалостно, чтобы и следа их не оставалось. (3, с. 199.)

Как избежать падений?

“Падению предшествует надменность” (злопомышление) (Прит. 16, 18.). Стало быть не допускай мыслей злых, и не будет падений. Между тем, о чем больше всего небрегут? О мыслях. Им позволяют бурлить сколько и как угодно, и думать не думают когда-нибудь укрощать их, или направлять к разумным занятиям. А между тем, в этой суматохе внутренней подходит враг, влагает зло в сердце, обольщает его и склоняет на это зло. И человек, сам того не замечая, является готовым на зло. Остается ему или исполнять скованное сердцем зло, или бороться. Но то наше горе, что за последнее никто почти не берется, а все, как связанные, ведутся на зло. (4, с. 51.)

Начало всему злу мысли. Не допускай худых мыслей и навсегда заключишь тем дверь души твоей для сатаны. А что мысли приходят недобрые - что же делать; без них никого нет на свете, и греха тут никакого нет. Прогони их, и всему конец; опять придут, опять прогони - и так всю жизнь. Когда же примешь мысли, и станешь ими заниматься, то не дивно, что и сочувствие к ним явится; тогда они станут еще неотвязнее. За сочувствием пойдут худые намерения то на те, то на другие недобрые дела. Неопределенные намерения определятся потом расположением к одному какому-либо; начинается выбор, согласие и решимость - вот и грех внутри! Дверь сердца отворена настежь. Как только согласие образуется, вскакивает внутрь сатана, и начинает тиранствовать. Тогда бедная душа, как невольник или как вьючное животное, бывает гоняема и истомляема в делании непотребных дел. Не допусти она худых мыслей - ничего бы такого не было. (4, с. 175.)

Существуют ли непреодолимые страсти, и как с ними быть?

Говорят выздоровевшему: “того не ешь, этого не пей, туда не ходи”. Не послушает и раздражит опять болезнь. Так и в духовной жизни. Надо трезвиться, бодрствовать, молиться: болезнь греховная и не воротится. Не станешь внимать себе, все без разбору позволишь себе и видеть, и слышать, и говорить, и действовать, - как тут не раздражиться греху и не взять силу снова? Господь велел прокаженному все исполнить по закону. Это вот что: по исповеди надо брать эпитемию и верно ее исполнять; в ней сокрыта великая предохранительная сила. Но отчего иной говорит: одолела меня греховная привычка, не могу с собою сладить. Оттого, что или покаяние и исповедь были неполны, или после предосторожностей слабо держится, или блажь на себя напускает. Хочет без труда и самопринуждения все сделать, и посмеваем бывает от врага. Решись стоять до смерти и делом это покажи: увидишь, какая в этом сила. Правда, что во всякой непреодолимо являющейся страсти, враг овладевает душой, но это не оправдание; ибо он тотчас отбежит, как только произведешь, с Божиею помощию, поворот внутри. (4, с. 137.)

Как относиться к самоусовершенствованию?

Пока душа в грехе, ею владеет свой дух злой, хоть не всегда явно показывает то. Он сильнее души, потому и не боится восстания с ее стороны, властвует и тиранствует над нею без сопротивления. Но когда. Господь приходит в душу, привлеченный верою и покаянием, тогда разрывает все узы сатанинские, изгоняет беса и лишает его всякой власти над душою такого. И пока работает душа та Господу, бесы не могут возобладать над нею, ибо она сильна Господом, сильнее их. Когда же душа оплошает и отшатнется от Господа, бес опять нападает и одолевает, и бывает ей, бедной, хуже, чем прежде. Это всеобщий невидимый порядок явлений в духовном мире. (4, с. 152.)

Что такое Я, и как с ним быть?

Вопрос ваш, - как быть с я ? очень естествен в душе, вступившей в путь к самопознанию. Как быть? Тереть его и стереть в порошок… Камень взять... тот, что отторгшись от горы стер в порошок истуканы. Вся жизнь на это назначается.... Прием к сему прост: не слушать я - и идти ему наперекор. Дела его: своему уму верить, - своей воле следовать, своему чувству сочувствовать. Самое осязательное обнаружение его жизни есть - саможаление... Отречение от всяких проявлений я и делание наперекор ему есть его стирание.... Заповедь о сем слышали из уст Самого Господа: да отвержется себе . Начните наблюдать над собою... и замечайте проявление своего я ... и затем - идите против... во всем и большом и малом. (16, с. 66.)

Грехи во вне - плод внутренней греховности. Внутренняя же греховность вся коренится на эгоизме с его исчадиями. Следовательно, гуманистам надо в закон себе взять такие порядки, какими подавляется эгоизм, а эгоизм сильнее всего подавляется недаванием себе воли. Не давай себе воли и скоро одолеешь эгоизм. Напротив, какие хочешь употреблять средства против эгоизма, ничего не сделаешь с ним, если будешь давать свободу воле. Отсюда следует, где ищут волюшки во всем, там ищут расширения эгоизма и изсякновения любви, ищут большаго зла. А между тем, таков дух нынешнего времени - и зло растет. (4, с. 124.)

Когда эгоизм вселится в. сердце, то в нем распложается целое полчище страстей. Сам он поражает правду и любовь, требующих самоотвержения, а страсти, им порождаемые, изгоняют все другие добродетели. И становится человек, по сердечному строю, негодным ни к чему истинно доброму. Дать “десятину с мяты, руты и всяких овощей” еще может, а сделать что-либо посущественнее не находит в себе мужества. Это не значит, чтоб и внешнее поведение его было безобразно. Нет, оно всячески скрашивается добропорядочностию, только сам в себе он “гроб скрытый, над которым люди ходят и не знают того”. (4, с. 155.)

Не опасно ли внутреннее раздвоение.

Как оно совершается, и надо ли его пресекать?

Спрашиваете: “что надо делать, когда внутри раздвоение”. - Во-первых, ведайте, что это не худое что, а обычный оборот духовной жизни. Когда дух наш по действию благодати пробуждается, тогда он устремляется к Богу, и все туда устремляет. Эгоистический же нрав и после сего все еще остается и выставляет права свои, влеча по старому обычаю к себе и чувство и волю. Оттого все испытывают как и Апостол: хотящу ми творити доброе, вижу, что мне злое прилежит . - Вот и раздвоение. - Что тут сделать? Всегда принимать сторону духа, а требования эгоистического плотского человека отгонять, подавлять. В сем духовная брань. Она коротка... Как только заметите движение внутри противное духу... отвергайте сердцем, некоею неприязнию поразите сие движение, - и тут же к Господу обращайтесь молитвенно, и Он поможет. Искреннее отвержение недоброго и искренняя молитва к Господу всегда побеждают; и раздвоение внутреннее пресекают. (16, с. 58-59.)

Спросите, как совершается самое раздвоение? Отвечаю: Оно совершается силою и действием покаяния. Ибо что есть покаяние? Вот что! - Начинает человек мерзить всем нечистым, страстным и греховным, и желая избавиться и очиститься от того, полагает твердое намерение посвятить жизнь свою Господу и исполнению Его Св. заповедей, ни в чем не поблажая страстям и не поддаваясь более их влечениям. Вот что есть покаяние. (8, с. 20-21.)

Как быть с сомнениями в вере?

Считайте себя таким лицом, как то, которое испытывает внушения на какое-либо греховное дело или похоть злую. И научайтесь также действовать в отношении к сомнениям, как тот действует в отношении к похотям. - Первый прием для испытывающего злые влечения есть - не считать внушения своим, а всеянным, - положить разделение между собою и этим всеянным и, признав его чуждым, отнестись к нему не как к своему детищу, а как к вражескому порождению. Отсюда тотчас в душе не ослабляется только, но совсем отходит от ней понуждение - делать по внушению испытываемому. Обычно полагают: своя природа требует, - как не удовлетворит? Но кто сразу признал в родившемся пожелании чуждое детище, тому не это положение приходит на ум, а совсем другое. С вопросами обращается он к желанию и подвергает его анализу и критике. Этот самый простой прием рассеевает искушение: оно как дым от ветра исчезает. - Вот это именно следует и вам делать при каждом сомнении.

При каждом его порождении, не слагайтесь с ним в уме, как будто так уже и на деле есть, как оно внушает; а останавливайте его при самом входе, как непрошенного гостя, и подвергайте осмотру. Как в пожеланиях не слагаться с ним - сердцем - есть первое; так в сомнениях не слагаться с ним умом - есть первое. - Скажете, что оно вдруг обнимает и охватывает весь ум. Это ничего. И в желаниях тоже бывает, что они вдруг обнимают все сердце. Но это не значит, что они уж и одолели, а означает только бесстудность нападающего. Если кто бросится на вас невзначай, и охватит руками, вы не отдаетесь в его власть, а отталкиваете: так и здесь. Пусть охватило сомнение весь ум, напрягитесь оттолкнуть его, чтоб оно стало вне, и можно было вести с ним дело, как с другим чуждым лицом.

Если станете так действовать, многие сомнения тотчас будут исчезать, как только вы отторгнете их от ума и потребуете к суду. Если будут упорно оставаться, начинайте гнать их. В отношении к пожеланиям, - по сознании вражеского в них к нам подступа, у всех святых, - полагается вторым приемом: вместо своеличной с ними борьбы, обращаться к Господу Спасителю, и они исчезают. Думаю, что тоже надо делать и в отношении к сомнениям. Обращайтесь умно к Господу и молите Его прогнать искушение и с искушающим. - И это будет.

Третий прием - восстановить доброе в себе в обычной его силе. - У вас и ум и сердце целы. Не клевещите на них. Что бывает, бывает от врага. Стало вам есть за что взяться в себе самих. И беритесь за то. Какие добрые мысли и чувства испытываете, те и спешите восставить. Мне думается, что вся беда у вас от того, что вы порождающиеся сомнения принимаете как друзей и впускаете их внутрь, и лелеете их, становясь на их сторону. Это значит, и рук не поднимая отдаваться врагу в полную власть. А вы наперед держите убеждение, что сомнения ничего истинного не представляют, и когда родятся, гоните их, всячески напрягаясь пребыть на стороне добра и истины, какие испытывали.

Когда восставите свое доброе состояние, тогда можете анализировать сомнение. Тут оно будет уже очень слабо, - и победа всегда будет оставаться за вами. (18, с. 206-208.)

Положите законом - никогда не принимать никаких сомнений и недоумений, а с первого их появления гнать их прочь, без разговоров, как бы основательны и как бы впечатлительны они ни были. - Этим положится конец всем подступам врага. (18, с. 218.)

Отличие суждения от осуждения

Надо однако ж различать суждение от осуждения. Грех начинается, когда в сердце зарождается презорство к кому, ради какой-нибудь худобы. Осудить можно просто без всякого приговора судимому. Если же при этом в сердце сожаление будет о лице оплошавшем, желание ему исправления и молитва о том; то тут не будет греха осуждения, а совершится дело любви, возможное при такой встрече. Грех осуждения больше в сердце, чем на языке. Речь об одном и том же может быть и грехом и не грехом, судя по чувству, с коим произносится. Чувство дает и тон речи. Но лучше всячески воздерживаться и от суждений, чтоб не попасть в осуждение; т. е. не ходить около огня и сажи, чтоб не ожечься и не очерниться. Скорее переходить надо на осуждение и укорение себя. (14, с. 218-219.)

Чем измеряется духовное преуспеяние?

Отцы святые говорят: “Не меряй себя”... Лучшая себе мера: “ничего нет”.... Господи, даждь положити начало благое!... Господи, имиже веси судьбами спаси мя! И мысль всякую гоните о мерянии себя, а, задняя забывая , - совсем как бы его но было, - в передняя простирайтесь . Враг наводит на то, чтоб мерять себя, чтобы самомнение возбудить и испортить все дело. Всегда говорите себе: “ничего нет, нечего мерять”. (12, с. 93.)

Меряйте себя не подвигами, а замиранием страстей. Замрет какая, - это шаг вперед. А когда всех не станет; тогда скажите: слава Богу! выбралась на полянку; теперь попокойнее побреду, а то вся изодралась, идя среди терния по колючкам. (10, с. 214-215.)

Почему в монашестве легче одолеть страсти?

Побеждать и искоренять страсти есть долг всех христиан. Иже Христови суть, плоть распяша со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24.), говорит Апостол. - Но многие, видя, как трудно бороться и одолевать страсти, находясь в житейских и гражданских заботах и связях, разрывают сии связи: оставляют семейство и общество, и вступают в обитель на такую жизнь и такие порядки, которые прямо приспособлены к искоренению страстей. - Таким образом монашество есть жизнь противоборственная страстям, страстеистребительная, сердцеочистительная...

Когда вступают в монашество, это не значит, что тем одним страсти уже и истреблены. - Нет, - страсти остаются; а только человек вступает в такие порядки, при которых страстям нет пищи и поддержки: что составляет приспособленность монашества к борьбе со страстями и одолению их.

В монашестве способнее одолевать страсти. - Страсти ведь молчат, когда нет предметов, возбуждающих их. Удаляясь от мира, монах удаляется от сих предметов и страсти, не находя себе пищи, все слабеют и слабеют, пока совсем не замрут. Держи себя монах так, чтоб глаз не видел, ухо не слыхало и другие чувства не ощущали ни чего худого и нечистого, и - будешь, как в безопасной пристани, от волнения страстей, которые, не находя себе поддержки, молчать будут…

В монастыре пищи страстям, предметов их - нет, - только помыслы о сих предметах остались. - Но и помыслы - одни - могут разжигать страсти, заменяя собою предметы их. - Чтоб сего не случилось, Авва Пимен и говорит: не давай помыслам руки, - не встречай их, как встречают приятелей, подавая им руку, а отбивай их, отвергай, гони. - Сиди в обители и борись с помыслами, - и избавишься от страстей. Чрез пребывание в обители, от предметов страстных отдаляешься, а борясь с помыслами, и мыслей о них иметь не будешь. От чего страсти, не находя себе пищи не только от предметов, удовлетворяющих им, но и от помыслов о них, замрут: только вооружись терпением и храни такой порядок постоянно. - Если сундук с платьем, говорит Авва Пимен… будет оставлен без попечения, то платье со временем истлеет: так и помыслы, если не будешь исполнять их на самом деле, со временем исчезнут, или как бы истлеют…

Вот от чего монашество есть прямой путь к чистоте сердечной. Прямой монах скоро достигает бесстрастия. А что не достигается иными сия цель, это от того, что не смотрят за помыслами, - и - или без дел сквернятся ими одними, если усидят в келии, - или даже не усиживают, а от помыслов переходят к страстным делам. (8, с. 401-403.)

Напомяну еще, что есть крутые приемы этой деятельной борьбы со страстями. Обычный у нас - мироотречная жизнь, в ее отрешенном виде, когда, решительно все оставив и на Господа возложив все упование, вступают в обитель, чтобы жить в послушании безропотном, в пощении строгом, в молитве трудолюбной и трезвении бодренном. Тут ничего-неимение, своей воли отсечение и себя нежаление скоро вымолачивают из души все страстное. Затем водворяется мирное устроение сердца и чистота сердца - последняя цель мироотречной жизни. (3, с. 226.)

Есть две вещи, которые наводят на нас гнев Божий, тяготящий и теснящий: неприязнь к другим и похоть, а первой бывает большой простор. Извольте потрудиться все, чем обнаруживала она себя в вас, выяснить и положить пресечь без раздумываний, как бы это благовидно ни казалось. Неприязнь, вместо людей, обратите теперь на то, чем она в вас обнаруживалась, и извергните то вон. Случалось вам читать или слышать слова Апостола: «Сердце мое распространилось к вам»? Так распространите и вы свое сердце и за то получите искомое и желаемое.

ОСУЖДЕНИЕ

Не следует нам произносить суда над братиями нашими даже при явных их грехах; ибо не знаем, что происходит в сердце их. Тогда как по нашему суду они достойны не знамо какой кары небесной, они своим раскаянием и сокрушением сердечным, может быть, уже переменили гнев Божий на милость.

Осуждение точно есть трудно отвыкаемая привычка. Сознавши вину, всякий раз себя осуждайте и кайтесь пред Господом; о грешащих же жалеть навыкайте и Богу о них молиться; Бог даст – и привыкнете не осуждать.

Грех осуждения есть плод немилостивого сердца, злорадного, находящего услаждение в уничижении ближнего, в очернении его имени, в попрании его чести.

Надо однако ж различать осуждение от осуждения. Грех начинается, когда в сердце зарождается презорство к кому-либо, ради какой-нибудь худобы. Осудить можно просто без всякого приговора судимому. Если же при этом в сердце сожаление будет о лице оплошавшем, желание ему исправления и молитва о том, то тут не будет греха осуждения, а совершится дело любви, возможное при такой встрече. Грех осуждения больше в сердце, чем на языке. ...Но лучше всячески воздерживаться и от суждений, чтоб не попасть в осуждение... Скорее переходить надо на осуждение и укорение себя.

Упражнение в пересудах... потрудитесь пресекать. Сами не начинайте, а кто другой начнет – промолчите, молясь ко Господу в сердце.

Осуждение не словом только совершается, но и внутренним движением сердца. Оно уже есть, коль скоро неблаговолительно о ком помыслит душа.

Осуждение от самодовольства рождается и самодовольство питает. То и другое показывает, что самость жива и жирна... Осуждение же трудно прощается, потому что трудно чувствуется его грешность.

Не судите, и Бога будете иметь всегда своим Защитником.

Чтоб не осуждать других, надо глубоко восчувствовать свою греховность и скорбеть о ней, оплакивая душу, будто мертвую. Некто сказал: когда свой мертвец дома, не станешь заботиться о мертвецах в соседстве.

От осудителя милость Божия отходит. Осудитель выходит сам себе враг.

РАВНОДУШИЕ

Не все кажущиеся равнодушными, равнодушны. Много таких, которые не любят говорить о себе, а в себе хранят духовные помышления и духовное разумение.

ПРЕЛЕСТЬ

Справедлива также боязнь прельщения... Бывает мысленная прелесть – это самомнение... бывает внешняя – это светы, звуки, фигуры какие-нибудь... Плюйте на все сие... Вражье есть. Бес явился к одному и ну кричать: «Христос идет, Христос идет!» Тот сказал ему: «Убирайся, прелесть лукавая. Не пойдет ко мне Христос: ибо я крайне грешен». И бес исчез.

Бойтесь прелести... Надо бояться... Но избегайте коренной прелести и прочие места не будут иметь. Коренная прелесть есть думать и еще хуже чувствовать, что я нечто, тогда как я ничто. Я называю это самоценом... Вонмите сему и возымейте самоцен сей первым врагом своим. Не давайте ему засесть внутри, иначе он сгубит вас... Это апостольский урок: мнящий себе быти что, ничтоже сый, сам себе прельщает (Гал. 6, 3).

Из этих трех: своевкусия, своеволия и самомнения слагается пагубный дух прелести.

Есть дух прелести, который, не знаю как, обходит душу лукавством своим и запутывает ее помышления так, что она думает, будто смиренна, а внутри скрывает гордое самомнение. Вот и надобно пристально смотреть в сердце. Лучше всего пригожи тут смирительные внешния отношения.

ХУЛЬНЫЕ ПОМЫСЛЫ И БОРЬБА С НИМИ

Относительно хульных помыслов надобно жалеть и каяться перед Господом, но не падать духом и не думать, что от этого пагуба. Как вы не хотите таких помыслов, отвращаетесь от них, то Бог и не гневается на вас. Помыслы не от вас, а враг всевает. И вина на нем... Богу молитесь на врага, чтоб отогнал. Почаще сказывайте духовнику. И враг отбежит. Он пристает с такими докуками, когда увидит, что душа робеет. А когда увидит, что душа мужественна и понимает его козни, тотчас отстает.

Относительно мыслей всяких держите такое правило: как только заметите, гоните прочь, без всяких разсуждений и оставайтесь с мыслию об одном Господе Спасителе Вездесущем и Всевидящем...

Дух хулы и сомнения притаился, но не думайте, что он так скоро оставит вас... Это все испытывают. Потому пишут, что в борьбе с врагом не надо никогда слагать оружия, а всегда быть наготове противостать ему. Пишут старцы, что когда нападает искушение, надо отбивать его от сердца неприязненностью к нему, и затем или вместе с тем обратиться к Господу с молитвою. Неприязненность то же, что подать врага в грудь. Это сильное и неприятное врагу средство.

Дух хулы в вас есть вражий. С какою неприязнью он относится к Господу Спасителю?! Ему это натурально; ибо Гос подь разрушил власть их, так что одно имя Его страшно для них.

Хула и сомнения то же, что когда почва под ногами колеблется. Смущающие помышления, какие будут приходить гоните прочь без разговоров с ними. Теперь уже можете видеть осязательно, что все это вражия внушения. А с врагом какая стать длить время? Без замедления надо гнать его.

Первый прием для испытывающего злые влечения есть не считать внушения своими, а всеянным, положить разделение между собою и этим всеянным и, признав его чуждым, отнестись к нему, не как к своему детищу, а как к вражескому порождению. Отсюда тотчас в душе не ослабляется только, но совсем отходит от нее понуждение делать по внушению испытываемому.

Как в пожеланиях не слагаться с ним сердцем есть первое: так в сомнениях не слагаться с ним умом есть первое. Скажете, что оно вдруг обнимает и охватывает весь ум. Это ничего. И в желаниях тоже бывает, что они вдруг обнимают все сердце. Но это не значит, что они уж и одолели, а означает только безстудность нападающего... Пусть сомнение охватило весь ум, напрягитесь оттолкнуть его, чтобы оно стало вне и можно было вести дело с ним, как с другим, чуждым лицем. ...В отношении к пожеланиям по сознанию вражеского в них к нам подступа, у всех святых, полагается вторым приемом: вместо своеличной с ними борьбы обращаться к Господу Спасителю, и они исчезают... Обращайтесь умно к Господу и молите Его прогнать искушение и с искушающим. И это будет третий прием возстановить доброе в себе в обычной его силе. У вас и ум и сердце целы. Не клевещите на них. Что бывает – бывает от врага. Стало, вам есть за что взяться в себе самих. И беритесь за то. Какие добрые мысли и чувства испытываете, те и спешите возстановить.

Святитель Феофан Затворник (в миру Георгий Васильевич Говоров, 1815-1894) – не только высокий подвижник Церкви, но и один из тех, о ком святой апостол Павел говорил, что они являются «светильниками в мире». Советы этого богомудрого наставника, несомненно, будут полезны каждому христианину на пути ко спасению.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Грехи и страсти и борьба с ними (Святитель Феофан Затворник) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

ХУЛЬНЫЕ ПОМЫСЛЫ И БОРЬБА С НИМИ

Относительно хульных помыслов надобно жалеть и каяться перед Господом, но не падать духом и не думать, что от этого пагуба. Как вы не хотите таких помыслов, отвращаетесь от них, то Бог и не гневается на вас. Помыслы не от вас, а враг всевает. И вина на нем... Богу молитесь на врага, чтоб отогнал. Почаще сказывайте духовнику. И враг отбежит. Он пристает с такими докуками, когда увидит, что душа робеет. А когда увидит, что душа мужественна и понимает его козни, тотчас отстает.

Относительно мыслей всяких держите такое правило: как только заметите, гоните прочь, без всяких разсуждений и оставайтесь с мыслию об одном Господе Спасителе Вездесущем и Всевидящем...

Дух хулы и сомнения притаился, но не думайте, что он так скоро оставит вас... Это все испытывают. Потому пишут, что в борьбе с врагом не надо никогда слагать оружия, а всегда быть наготове противостать ему. Пишут старцы, что когда нападает искушение, надо отбивать его от сердца неприязненностью к нему, и затем или вместе с тем обратиться к Господу с молитвою. Неприязненность то же, что подать врага в грудь. Это сильное и неприятное врагу средство.

Дух хулы в вас есть вражий. С какою неприязнью он относится к Господу Спасителю?! Ему это натурально; ибо Гос подь разрушил власть их, так что одно имя Его страшно для них.

Хула и сомнения то же, что когда почва под ногами колеблется. Смущающие помышления, какие будут приходить гоните прочь без разговоров с ними. Теперь уже можете видеть осязательно, что все это вражия внушения. А с врагом какая стать длить время? Без замедления надо гнать его.

Первый прием для испытывающего злые влечения есть не считать внушения своими, а всеянным, положить разделение между собою и этим всеянным и, признав его чуждым, отнестись к нему, не как к своему детищу, а как к вражескому порождению. Отсюда тотчас в душе не ослабляется только, но совсем отходит от нее понуждение делать по внушению испытываемому.

Как в пожеланиях не слагаться с ним сердцем есть первое: так в сомнениях не слагаться с ним умом есть первое. Скажете, что оно вдруг обнимает и охватывает весь ум. Это ничего. И в желаниях тоже бывает, что они вдруг обнимают все сердце. Но это не значит, что они уж и одолели, а означает только безстудность нападающего... Пусть сомнение охватило весь ум, напрягитесь оттолкнуть его, чтобы оно стало вне и можно было вести дело с ним, как с другим, чуждым лицем. ...В отношении к пожеланиям по сознанию вражеского в них к нам подступа, у всех святых, полагается вторым приемом: вместо своеличной с ними борьбы обращаться к Господу Спасителю, и они исчезают... Обращайтесь умно к Господу и молите Его прогнать искушение и с искушающим. И это будет третий прием возстановить доброе в себе в обычной его силе. У вас и ум и сердце целы. Не клевещите на них. Что бывает – бывает от врага. Стало, вам есть за что взяться в себе самих. И беритесь за то. Какие добрые мысли и чувства испытываете, те и спешите возстановить.

А неурядицы в помыслах и чувствах, какие испытываете, все улягутся со временем, если, несмотря на них не перестанете всею ревностию ревновать об одном том, что угодно Богу. К этому же один верный способ память Божию иметь и память смертную. Они водрузят страх Божий, который будет и возбудителем на все богоугодное и отвратителем от всего, Бога прогневляющего, и хранителем добрых внутри стяжаний, и истребителем всего залегшего там недоброго.

Что иногда мысль пролетит сквозь голову недобрая... это вражья стрела. Пускает ее враг, когда внимание желает отвлечь от молитвы и занять чем-либо небожеским. Если внимание остановится над этой мыслью, тогда враг подлетит и начнет строить в голове разные истории, чтобы осквернить душу и разжечь какие-либо нехорошие чувства страстные... Тут один закон... Поскорее воротить внимание от недоброго к доброму и на нем оставить...

Конец ознакомительного фрагмента.

Автор книги:

2 Страниц

меньше часа Часов на чтение

5 тыс. Всего слов

Язык книги:
Издательство: ИП Стрельбицкий
Размер: 14 Кб
сообщить о нарушении

Внимание! Вы скачиваете отрывок книги, разрешенный законодательством (не более 20% текста).
После прочтения отрывка Вам будет предложено перейти на сайт правообладателя и приобрести полную версию книги.

Описание книги

«Грехи и страсти и борьба с ними» святителя Феофана Затворника – небольшое произведение, посвященное важнейшей цели христианской жизни: достижению покаяния. Невозможно достичь покаяния без тщательного виденья своих грехов, ненависти к ним. Названия разделов книги хорошо иллюстрируют ее содержание: осуждение, равнодушие, прелесть, хульные помыслы и борьба с ними, леность, уныние, тоска, сухость и отпадение от Бога, ропот на Него, спиритизм и идолопоклонничество, обидчивость и т.д. Автор книги св. Феофан – необычайный человек и плодотворный писатель. Побывав преподавателем и руководителем духовных учебных заведений, членом Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, настоятелем русской посольской церкви в Константинополе, епископом, в 1872 г. Феофан уходит в затвор (откуда и его прозвание – Затворник), в котором пробудет до конца своей земной жизни целых 28 лет. Впрочем сам Феофан Затворник утверждал, что он затворился «не в видах строжайшего подвижничества, а в видах беспрепятственного книжничества». Известны слова св. Феофана по этому поводу: «Когда молитва твоя до того укрепится, что все будет держать тебя в сердце пред Богом, тогда у тебя и без затвора будет затвор…» Св. Феофан Затворник не писал специально догматических трудов. Основные темы его сочинений – нравственное богословие и аскетика. Феофану принадлежит множество толкований Св. Писания. Феофану Затворнику принадлежит множество переводов (прежде всего Добротолюбия) древнехристианской аскетической литературы.

Над чем же это бдеть и чего блюстись? Зорко смотрите, чтобы не подкралась какая-нибудь страсть, и блюдитеся, как бы она не обманула вас и не заставила сделать что-либо в угоду ей – большое или маленькое. Хоть вы и незаметно пойдете на страстное и не нарочно сделаете что по нему, но все это будет дело дурное, в угоду врагу сделанное, а не Богу.

Надо так устроиться, чтобы враг ничем не поживился около вас, даже самомалейшим. А для сего бдеть, бодрствовать, трезвиться и блюсти.

Все эти действия означают одно: смотреть, как бы не подкрался враг. Бдеть и бодрствовать – значит не спать, не предаваться нерадению, но держать и душу, и тело в напряжении. Трезвиться – значит не прилагать сердца своего ни к чему, кроме Бога. Это прилепление делает душу пьяною, и она начинает делать не знать что. Блюсти – значит строго смотреть, чтобы в сердце не показалось что-либо недоброе. Когда будете вы, держа силы свои в напряжении и не прилагая ни к чему сердца, зорко смотреть за всем происходящим внутри, то вы будете настоящим образом исполнять приведенные выше Господние и апостольские предписания – будете стоять на страже.

Это первое в борьбе со страстями. Коль скоро просмотрен и пропущен враг, то уж тут жди или раны, или совсем поражения. Враг же замеченный не страшен. Только пригрози – и побежит. Такова уж уловка наших духовных врагов, что, как только увидят, что они открыты, сейчас утекают, хоть это, конечно, не всегда бывает. Есть и тут озорники такие, что, ни на что несмотря, все лезут и лезут (9, с. 192–195).

Положим, что вы сторожите за своим сердцем. Усторожите ли?

Во-первых, скажу, что вы имеете возможность усторожить. Когда темно, и большой вещи не заметишь, а когда светло, то и маленькая сама собою бросается в глаза. В душе темно, пока она не обращается к Богу, а живет в самоугодии; когда же обратится к Богу, то в нее входит свет, и мысль о Боге, как солнышко, все в ней освещает. Кто живет в самоугодии, тому нечего и говорить: смотри, как бы не прокралась какая-либо страсть, потому что самоугодие есть притон всех страстей: оно и принимает их, и прикрывает, и оправдывает, и угодное им творит без поперечения. А кто к Богу обратился и, отвергшись себя, Богу угождать положил, тот уже по сему самому видит, что не угодно Богу, и тотчас замечает это. Не угодно же Богу все страстное, потому что страсти все противны заповедям Божиим, которые одни угодны Богу, яко волю Его выражающие. Вот и вы положили, не жалея себя, угождать Богу, и тем разогнали тьму душевную и восприяли освещение в духе. Если исполняете то, что вам писано о памяти Божией, то в вас и солнце духовное светит. Стало, вам очень возможно усмотреть, если что подойдет к вам страстное.

Во-вторых, скажу, что вы и приготовились к тому. Когда пред Исповедию вы пересматривали себя и уясняли достодолжный для вас образ действования на будущее, то в этом действии вы наметили и чего избегать должно. Чего избегать должно – это и есть область страстей, всегда противящихся тому, что делать должно. Надо смиренным быть, а страсть научает гордости и тщеславию; надо кротким быть, а страсть заставляет серчать и гневаться; надо радоваться благополучию других, а страсть возбуждает зависть; надо прощать обиду, а страсть возжигает месть. Так и всему достодолжному противится свое страстное чувство и движение. Все это вами уяснено для себя и скреплено решимостию и обетом должное одно делать, а недолжное, т.е. страстное, все отвергать. Я и говорю, что по сему самому вы готовы не сторожить только за собою, но и усторожить – заметить всякую подкрадывающуюся страсть (9, с. 195–196).

Разве только вот почему неудачно будет ваше сторожение за собою, что страсть не всегда подходит в грубом своем виде, а нередко представляется в такой благовидности, что и не догадаешься, что это страсть, а подумаешь, что это нечто доброе. Гнев, например, когда воспламенится, всякому видно, что это страсть. Но он не всегда является в своем грубом виде, а нередко приходит и в виде благородного негодования. Так и всякая страсть имеет обычай облекаться в благовидность и рисоваться, яко благородною. Вы – благородная и очень удобно можете быть уловляемы на эту удочку. Смотрите же! Надо отвергать все страстное в самомалейших его проявлениях и в тончайших его чертах. Отвергать?! Следовательно, замечать и не пропускать внутрь.

Но как же быть-то? Ведь прокрадется под прикрытием такой благовидности! Во-первых, если вы вседушно обратились к Богу и всецело Ему себя предали, то Он никогда не оставит вас без вразумления. Ангел Его – Хранитель ваш всегда вложит вам мысль предостерегательную. Внимайте себе и прислушивайтесь к гласу, обличающему недолжное.

Во-вторых, когда начнете борьбу со страстями, – да вы уже и начали ее, – то начнет у вас или уже и начала образовываться опытность духовная – умение сразу отличать правое от неправого. Положите только отнюдь не пропускать ничего, сознанного страстным, в каком бы малом и располагающем к снисхождению виде оно ни являлось. Если будете так поступать без жалости, то опытность ваша скоро возрастет. Св. Павел поминает в одном месте о чувствах, обученных в рассуждении добра же и зла (см. ). Вот это и у вас образуется. Как вкус различает яства, так сердце, обученное чувством своим, будет сказывать, что хорошо и что нехорошо. Скажете: пока-то обучишься, а тут страстное все будет проскользать да проскользать. Правда, что так бывает, – и с вами будет. Но ведь вы уж, конечно, никакой страсти не допустите в ее грубом виде. На этом и стойте крепко. А если что страстное прокрадется воровски, за то Бог не взыщет. Он взыскивает только за то, что из страстного сознательно пропускается, а что проскользает незаметно, за то не взыскивает. Что страстное незаметно пропущено, а потом сознано, что сему не следовало быть, очищайте то покаянием пред Господом и вместе рассматривайте, как оно прокралось, и принимайте меры на будущее. И чрез это будете научаться, как управляться с страстями и со всем страстным.

Но есть один прием, которого если держаться со всем вниманием, то редко что страстное проскользнет незамеченным, именно: обсуждать свои мысли и чувства, к чему они клонят, к угождению ли Богу или к самоугодию. Это определять совсем не трудно. Только внимайте себе. Ведайте, что коль скоро вы делаете что наперекор самоугодию, то тут ошибки нет. Один старец говорил своему ученику: «Смотри не держи у себя изменника». «Кто такой изменник?» – спросил ученик. «Самоугодие», – отвечал старец. И точно. Оно всем бедам вина. Если разберете, то увидите, что все допущенное худое от него произошло. Следовательно, если пойдете наперекор ему с решительностию неуступчивою, то, наверно, ничего недолжного не допустите (9, с. 195–198).

50. Должно изгонять и малейшее движение страстей

Выгоды вашего положения в отношении к страстям.

Вы мало жили и не успели еще глубоко остраститься. Страсти хоть все есть в вас, но они еще как малолетние дети: слабы и разве только докучливы. В этом большая для вас выгода; потому что для вас во многих-многих случаях достаточно только заметить страстное, чтобы отвернуться от него или прогнать его. Не так, как у тех, которые долго жили и много удовлетворяли страстям. Там они рыкают, как львы, и бросаются на восстающего против них с ожесточением. Но есть в этом и немалая невыгода – именно та, что ради легкости страстных помыслов, чувств и движений вы можете равнодушно к ним относиться, думая: не великое дело, пройдет само собою, за всякою мелочью не нагоняешься! Это помышление, столь у вас естественное, опасно. Так действовать – значит оставлять страстные чувства и движения на их волю расти и крепнуть. Они будут крепнуть и из маленьких сделаются большими. Тогда они уж не станут обращаться вспять от одного неблаговолительного взора вашего (9, с. 198–199).

Отсюда извольте вывесть такое заключение, что в каком бы малом и слабом виде ни показывалось страстное, к нему должно относиться как к самому большому и сильному. Когда пьете воду, то вынимаете и малейшую попавшую туда мушку; когда занозите палец, то, будь заноза едва видна по малости, вы спешите избавиться от беспокойства, ею причиняемого; когда попадет в глаз порошинка самомалейшая и мутит глаз, вы поднимаете большие хлопоты, чтобы поскорее очистить от нее глаз. Так положите себе законом действовать и в отношении к страстям: в каком бы маленьком виде они ни появились, спешите выгонять их, и так безжалостно, чтобы и следа их не оставалось.

Как выгонять? Неприязненным к ним движением гнева, или рассерчанием на них. Как только заметите страстное, поскорее постарайтесь возбудить в себе серчание на него. Сие серчание есть решительное отвержение страстного. Страстное не может иначе держаться, как сочувствием к нему; а серчанием истребляется всякое сочувствие страстное и отходит или отпадает при первом его появлении. И вот только где позволителен и благопотребен гнев. У всех святых отцов нахожу, что гнев на то и дан, чтобы им вооружаться на страстные и грешные движения сердца и прогонять их им. Сюда же относят они слова пророка Давида: гневайтеся и не согрешайте (), повторенные потом и святым апостолом Павлом (см. ). Гневайтесь на страсть и не будете согрешать, потому что, когда гневом прогнана страсть, всякий повод ко греху сим пресекается.

Вооружитесь же так на страсти. Гнев на страсти у вас должен быть вкоренен с той минуты, как вы положили всеусердно работать Господу, творя благоугодное пред Ним. Тут у вас заключен союз с Богом на вечные веки. Сущность же союза такова: твои друзья – мои друзья, твои враги – мои враги. А страсти что суть Богу? Враги. Во всем Слове Божием объявляется полное к ним неблаговоление Божие. Гордым Бог противится; сребролюбие – идолослужение; человекоугодников рассыпа кости Бог и пр. и пр. Потому апостол и предписал христианам о страстях: ниже да именуются в вас (). Так вот, по порядку, гневу на страсти следует воспламеняться в вас, как только они покажутся. Но по причине нашего повреждения не всегда бывает так. Почему гнев на страсти требует особого свободного, намеренно на них направленного, неприязненного действия, усилия, напряжения.

Чтобы успеть в этом, надлежит вслед за тем, как замечено в себе страстное, поспешить сознать и признать в нем врага себе и Богу. Почему поспешить нужно? Потому что с первого раза появление страстного всегда вызывает к нему сочувствие.

Ибо самоугодие долго еще скрытно живет в нас и после того, как мы явно отверглись себя и Богу себя предали и не хотим ни на йоту нарушать сего решения. Этим скрытным самоугодием, или самостию, всегда благосклонно встречаемо бывает страстное, каковая благосклонность и выражается большим или меньшим сочувствием к нему. Так вот и надобно сочувствие это отбить и гнев возбудить. То и другое посредствуется и способствуется сознанием и признанием врага в показавшемся в страстном помысле или движении, как бы они льстивы ни были. Коль скоро вражество страсти сознано, рассерчать на нее уж нисколько не мудрено. Рассерчание это возникает само собою.

Для сознания в страстном врага не требуется большая головоломная работа. Довольно восстановить убеждение, что ко всему страстному не благоволит Бог; не благоволит потому и ко всем, которые принимают и лелеют в себе страстное. Стало быть, страстное Бога против нас восставляет и нас от Него отбивает. А в этом конечная пагуба наша. Помышления сии и убеждения в одно мгновение у внимательного воссиявают в сознании и тотчас отзываются в сердце неприязнию к страстному, серчанием и гневом на него. А барахтаться со страстным, придумывая разные против него обвинительные пункты, не барахтайтесь. Успех от этого очень сомнителен. Между тем пока вы переберете все обвинительные пункты, подсудимый – страсть – сидит тут же, хоть на скамье подсудимых, и все еще держится за своего адвоката – сочувствие. А это значит держать в себе произвольно нечистоту, что опасно. Нет уж, положите без всяких рассуждений: как только заметите в себе что страстное, тотчас сознать в нем врага и рассерчать на него (9, с. 199–202).

51. Разные степени развития страсти: страстные мысли, чувства, желания и действия. Борьба с ними

Что страстное показывается в нас, в этом еще не неизбежная беда. Это означает, что мы нечисты, но не делает нас виновными. Виновность наша начинается с того, как мы благосклонно отнесемся к замеченному страстному, т.е. не поспешим сознать в нем врага и не вооружимся против него гневом, а, напротив, примем его и станем любоваться им, услаждаясь тем движением, в котором оно явилось. Это будет показывать уже, что мы не прочь быть приятелями страстному – и, следовательно, неприятелями Богу. Ибо всякое мудрование плотское – страстное – вражда на Бога есть ().

Где начинается произвол, там начинается и виновность, которая и растет по мере углубления в страстное (9, с. 202).

Обычное наше состояние таково: мысли блуждают туда и сюда, чувства и желания хоть и колышутся, но без определенного направления. Так бывает сплошь и рядом. Иногда целые дни проходят так. Мысли эти бывают большею частью суетные, прикрепляющиеся к текущим житейским делам и подручным занятиям. Между ними часто проторгается пустомыслие или мечтание не знать о чем. И пустые и суетные мысли толпятся большею частью на поверхности души. Как укрощать и упорядочивать эту смятенность мыслей, мешающую памятовать о Боге и вещах Божеских, не раз уже вам толковано (9, с. 202–203).

Но вот смотрите: один предмет особенным некиим образом стал между другими и требует внимания. Заметьте этот моментик: стал и требует внимания. И никогда не пропускайте его без внимания. Сейчас делайте допрос: кто он, откуда и чего хочет? Ответы на это вы сами тотчас же найдете, взглянув только на то, что представилось. Положим, это лицо человека, вас когда-то оскорбившего. Очевидно, что кто-то желает, заняв ваше внимание этим лицом и делом его, довести вас до негодования, рассерчания и даже желания отмстить. Так это и будет, если не примете должных мер. Какие меры принять, чтоб прогнать это представление? К чему оно хочет довести вас – есть худое состояние. Следовательно, он ваш враг. Относитесь же к нему и вы вражески, т.е. проводите его не с честью – тем приемом, о котором было говорено прошлый раз, именно – гневным отвержением.

Если вы это сделаете, то тем совершенно расстроите уловку или сеть врага. Но если вы остановите внимание на представившемся лице, то оно, сначала голое и единичное, окружится множеством других мыслей и образов, которые нарисуют в вашем воображении очень яркую картину, как это лицо оскорбило вас, со всеми соприкосновенностями того случая. Вместе с этим восстанет в сердце и прежнее чувство оскорбления, негодования и рассерчания. Страстный предмет или помысл о нем породил страстное чувство. Страстное вошло глубже. Если опомнитесь и сознаете, что делаете худо, позволяя себе разгораться страстию, то, конечно, и в этом увидите врага и отнесетесь к тому вражески, изгнав дурное чувство из сердца и прогнав из мыслей самый предмет, породивший его. Смятение пройдет, и мир душевный восстановится (9, с. 203–204).

Но если вы этого не сделаете, то к восставшему уже страстному чувству подойдут и другие и растравят его. Начнут вам толковать: да как он смел? И что он за великая персона? Я сама не хуже его. Нет, этого нельзя так оставить. И не знаю, как я тогда пропустила. Если этак всем спускать, то и жить нельзя. Надо непременно ему доказать, что так поступать он не может безнаказанно. И се желание отмстить, большим или маленьким мщением, – все одно – у вас готово. Страстное вошло еще глубже. Это уже третья стадия. Если опомнитесь и здесь, можете отогнать и желание. Ибо желание еще не означает решимости. Оно в одну минуту пришло, а в другую может отойти. Поступите так – добре сделаете; не поступите – остращение ваше пойдет дальше.

Заметьте: мысль породила чувство, мысль с чувством породили желание. Душа полна страстию. Но все это еще мысленные нечистоты и грешности. До дела еще далеко. Между желанием и делом всегда стоит решимость на дело с обдумыванием, как его произвести. Как образуется решимость, не всегда видно. Она в слабом виде есть уже в желании; потом растет вместе с обдумыванием дела, т.е. подбором средств и установлением способов и обстоятельств. Когда все обдумано, завершается и решимость. Тогда дело внутри уже совершено. Пред лицем Бога и совести грех уже сделан: заповеди презрены, совесть попрана. От пожелания до решимости с обдумыванием дела иногда проходит немало времени. Находит страх Божий, припоминаются и заповеди, и совесть не молчит. Но все их спасительные внушения отвергаются с презорством. Потому в решимости есть уже преступление и грех. Мысль, чувство и желание, хоть всю душу уже заняли, но как будто все еще происходит на поверхности души. Склона к греху еще нет, а есть только позыв на него. Склон начинается с того момента, как душа начнет обдумывать, можно ли и как сделать удовлетворение страсти. Тут душа вступает уже на путь греха.

Когда образовалась решимость, свобода связана, душа чувствует себя будто в необходимости непременно сделать задуманное. Но необходимости на это нет никакой. Это какой-то самообман внутренний происходит. Решенное может остаться неисполненным по внезапно встреченным препятствиям. Может быть оставлено и потому, что совершить его раздумает человек сам по каким-либо соображениям или по совести и страху Божию, если им придется восстать во всеоружии силы своей.

Наконец, все уладилось – и дело сделано. Вы отмстили, как задумали. Страсть удовлетворена, грех окончательно сделан. Что же тут прибавилось к созревшей прежде решимости? Будто ничего, ибо тут только выполнялся обдуманный уже план. Так кажется; но, в существе дела, преступность тут возрастает до последней степени.

Первое. Страх Божий и совесть доселе были только отклоняемы и неуважаемы, а теперь они попраны. Доселе дело походило на то, как мать уговаривает сына не делать худо, а он отводит ее рукою или сам убегает от нее, а теперь похоже на то, как сын на уговоры матери бьет ее в грудь или в лицо.

Второе. Теперь дело внутреннее введено в течение внешних событий и должно сопровождаться своими последствиями, тоже внешними – бытовыми. Его не вычеркнешь пером или отрицательным словом из круга событий. Оно тут останется навсегда и будет всегда прикреплено к сделавшему его лицу, заставляя его вкушать и плоды свои.

Третье. Отходит благодать Божия, и человек из области Божией вступает в область врага Божия и своего. Он поник долу, обременен, чувствует себя подавляемым некоею тяжестию. Над ним исполняется притча: возвращается бес с седмью другими. Мрак, беспокойство, тягота – се награда удовлетворенной страсти – всякой. И се диво! Пока делом не удовлетворена страсть, от удовлетворения ее чается рай: будете яко бози . Но как только удовлетворяется, прелесть спадет с очей, призрак рассеивается и оставляет одну пустоту, тугу, расстройство и тяготу: видит, что наг. Отмстил врагу – радоваться бы, как чаялось, а выходит совсем другое.

Видите, какая дорога остращения себя какою-либо страстию и падения в грех вследствие того (9, с. 204–206).

Мысль, чувство и пожелание страстные иногда в одно мгновение пробегают по душе, не давая опомниться. В этом случае они не делают нас виновными, коль скоро, опомнившись при возникновении хоть уже пожелания, прогоним их неприязненным рассерчанием на них. Виновность наша и в помысле, и в чувстве, и в пожелании зависит от нашего промедления на них, после того как заметим их и не прогоним, а остановимся на них. Прогони мысль – чувства или сочувствия не будет. Прогони чувство с помыслом – желания не будет. Прогони желание – не будет опасности начать и склон на страстное. Если, заметив страстный помысл, вы остановитесь на нем произвольно вниманием, вы виновны: зачем занялись тем, о ком знаете, что он враг Божий и вам? Но если внимание невольно прикуется к помыслу, вы не виновны, если тотчас же начнете внимание от него отклонять и его прогонять. Если, вследствие произвольного вашего внимания к страстному помыслу, породится в вас страстное чувство, то виновность ваша увеличивается немного. Но если, заметив порождение чувства страстного, вы будете продолжать заниматься страстным помыслом и, следовательно, произвольно раздувать чувство, то вина ваша увеличится в два раза против прежнего. Если, заметив страстное чувство, вы встрепенетесь и отгоните его вместе с помыслом, то вы виноваты только в том будете, что занялись произвольно страстным помыслом, в чувстве же не виновны, ибо они невольно рождаются под действием помыслов. Если под действием страстного помысла и чувства, произвольно допущенных, родится в вас пожелание страстного дела (например, отмстить), то этим тоже виновность ваша немного увеличивается, ибо от мысли и чувства невольно порождается пожелание. Вина на вас остается прежняя: зачем занялись страстным предметом и, когда оттого родилось чувство страстное, зачем позволили длиться в вас чувству и породившему его помыслу, т.е. вина двойная. Но если вы, заметив страстное пожелание, позволите ему медлить в себе, а не вооружитесь тотчас против него, то ваша виновность возрастает и еще на одну степень – будет тройная (9, с. 206–208).

На чем застанете в себе движение страстного, оттоле и гоните его. Законом положите: ни помыслу, ни чувству, ни пожеланию страстному произвольно не поблажать, а гнать их полною ненавистию тотчас, как только заметите. И будете вы всегда невиновны и пред Богом, и пред своею совестью. Будет в вас нечистота страстей, но и невиновность.

Вы будете исполнять дело белильничье (прачечное), трудясь усердно над убелением души своей (9, с. 208).

52. Выдержка из преподобного Исихия о борьбе со страстями

«Подвизающийся внутренно всякую минуту должен иметь следующие четыре вещи: смирение, крайнее внимание, противоречие (помыслам) и молитву.

Смирение: поелику сопротивники его в брани суть гордые демоны, ибо Господь ненавидит гордых.

Внимание: чтобы не попускать сердцу иметь никакого помысла, хотя бы он и добрым казался.

Противоречие: дабы, как скоро усмотрит пришедший (помысл), тотчас с гневом отразить лукавого.

Молитву: дабы после противоречия тотчас возопить ко Христу воздыханием неизглаголанным. И тогда сей подвижник увидит врага связанного или гонимого поклоняемым именем Иисуса, как прах ветром, или как дым исчезающего с мечтанием своим» (п. 20) (9, с. 214).

«В мысленной брани должно действовать так, как действуют на (обыкновенной) войне.

Во-первых, потребно внимание; во-вторых, когда заметим, что враг придвинул помысл, должно поразить его проклятием с гневом в сердце; в-третьих, надобно помолиться против него, призывая в сердце Иисуса Христа, дабы демонский призрак тотчас исчез, чтобы ум не пошел за мечтанием, как дитя, прельщаемое каким-нибудь искусником (фокусником, фигляром)» (п. 105).

«Если ты в сердце своем всегда обращаешься со смиренномудрием, с памятованием о смерти, с самоосуждением, с противоречием помыслам и с призыванием имени Иисуса Христа и с сими оружиями ежедневно продолжаешь трезвенно узкий, радостотворный и приятный путь мысленный, то войдешь во святые созерцания святых и просветишься глубокими тайнами от Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения,в Котором обитает вся полнота Божества телесно (). Ибо ты ощутишь во Иисусе, что на душу твою низшел Дух Святой, Который светит уму, чтобы он мог смотреть откровенным лицом. Никто, говорит апостол, не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (). Конечно, сим он утверждает таинственно ищущего» (п. 29)» (9, с. 215).

«Великий законодатель Моисей или, лучше, Дух Святый устами его, говорит: “Внимай себе, да не будет в сердце твоем тайного слова беззаконного” (). Тайным словом называет он одно мысленное представление чего-нибудь худого (страстного), ненавидимого Богом, что также отцы называют прилогом, наводимым на сердце от диавола, за которым, коль скоро он является уму, тотчас устремляются наши мысли и страстно с ним сообщаются» (п. 2).

«Внимание есть непрестанное сердечное от всякого помысла безмолвие, в котором душа Единым Иисусом Христом Сыном Божиим и Богом всегда непрерывно и непрестанно дышит и Его призывает; мужественно с Ним ополчается на врагов; Ему, имеющему власть отпущать грехи, исповедуется; часто тайным призыванием объемлет Христа, Единого ведающего сердца» (п. 5).

«Трезвение есть твердое водружение помысла и его стояние у дверей сердца, так что он видит подкрадывающиеся помыслы и уразумевает, какой образ покушаются начертать и напечатлеть в уме демоны, чтоб прельстить им чрез воображение» (п. 6).

«Мысль, стоящая (в сердце) и призывающая Христа на врагов, и прибегающая к Нему, подобна некоему зверю, окруженному множеством псов и защищающемуся в твердыне. Она издалека умственно усматривает умственные засады невидимых врагов и, непрестанно моля против них миротворца Иисуса, пребывает невредимою от них» (п. 8).

«Не имеющий молитвы, чистой от помыслов, не имеет оружия на брань. Молитву разумею я непрестанно совершаемую во внутренности души, дабы скрытно ратующий враг призыванием Христа был поражаем и опаляем. Ибо ты должен и острым и напряженным оком ума смотреть, чтобы узнавать входящих, узнав же, тотчас противоречием сокрушать главу змия и в то же время со стенанием взывать ко Христу: тогда опытом дознаешь Божию невидимую помощь; тогда ясно увидишь правое состояние сердца» (п. 21, 22).

«Итак, да дерзает душа о Христе, да призывает Его и да не страшится нисколько: она не одна воюет, но вместе с страшным Царем, Иисусом Христом, Творцом всего сущего, телесного и бестелесного, видимого и невидимого» (п. 40).

Эти выписки сделал я для того, чтобы обновить в вашей памяти, что уже так давно толкую вам о памяти Божией и внутренней брани со страстями. Ведайте, что в этом вся суть труда над содеванием спасения (9, с. 216–217).

Прочитав это, не скажите в себе: да что же я, пустынница, чтобы мне соблюдать такие правила?! Не вы одни, а очень и очень многие так говорят, только не из числа тех, которые как должно принялись за труд содевания своего спасения. Взявшиеся за сей труд не могут так говорить. Так и вы, если хотите жить в духе, в чем и состоит содевание спасения, должны неотложно поступать так, как прописано. А если хотите жить спустя рукава, то, конечно, все это к вам не подходит. Я и начал писать об этом, поверив, что ваше решение Господу принадлежать было искренне. Ибо у кого такое решение искренне, тому не миновать прописанного пути. Он может много трудиться и делать разные обходы, но, пока не нападет на эту тропу, толку не будет. Я и указываю вам ее прямо, чтобы вам не плутать по сторонам. Беритесь усерднее – и скоро увидите успех. Но все труд надо; без труда ничего не бывает.

Не допускайте же такого суемудрия. В пустыне кто живет или в монастыре или в миру содевает свое спасение – всякому неотложный закон очистить сердце свое от страстей; очистить же он его иначе не может, как описанным способом. Не отказывайтесь же и не упирайтесь ногами (9, с. 217–218).

53. Как поступать, если и при борьбе со страстями проторгаются в нас страстные мысли и желания. Очищение сердца

Полагаю, что вы взялись за дело как должно и усердно напрягаетесь памятовать всегда о Господе, внимать сердцу своему и всякое неправое в нем движение преследуете неприязненным отвержением, обращаясь в то же время молитвенно к Господу о помощи. Но вместе с сим никак не могу полагать, что как только взялись – тут и успех полный: и мысли у вас все чисты, и чувства, и желания святы. Потому что так ни у кого не бывает. Будут умиротворяться помыслы, будут все более и более редкими становиться страстные движения чувств и пожеланий. Но все же они будут прорываться – и иногда с большою силою.

Прорвались – выгоните; опять прорвутся – опять выгоните. Но это уж положено. Теперь я хочу только сказать вам, как должно вам отнестись к сим проторжениям по суду совести. Отнестись ли равнодушно или поскорбеть о том, что так бывает, и каяться в том Господу? Нельзя равнодушно относиться к сим проторжениям, а по прогнании их всякий раз надо поболеть и покаяться пред Господом, что так было. Даже и тогда как мысли, чувства, желания страстные проторгаются вдруг, без всякого участия произволения все же они означают, что сердце нечисто и из него исходят помышления злые (см. ). А вы обязаны иметь сердце чистое. Вот и жалейте, что сердце нечисто, и кайтесь Господу в сей нечистоте, обещая трудиться над очищением его и моля Его о помощи в сем. Но ведь на деле редко не примешивается сюда и произволение. Вы по невниманию дали страстному помыслу место, и он успел породить страстное чувство: виноваты, зачем не внимали? По тому же невниманию, а то и по сласти чувства, вы не поспешили вооружиться против него и прогнать – и оно успело породить страстное пожелание: вы виноваты, зачем тотчас не вооружились, а допустили соуслаждение греховным и страстным? Чтобы пожеланию вы попустили породить склонение на дело, я этого в вас не допускаю, но всяко вы можете допустить длительность пожелания и не тотчас вооружиться против него. А это и еще более делает вас виновною. Таким образом, дурной помысл попущен – вина; допущено породиться от него дурному чувству – другая; из дурного чувства попущено родиться дурному пожеланию – третья; дурному пожеланию дозволено промедлить – четвертая. Вот сколько виновностей!

И не извольте себя замаскировывать, прикрываясь листвием смоковничным, и укрываться в кусты от Господа, подходящего к вам в совести и обличающего. Вините себя скорее кругом и просите прощения, не слагая вины ни на кого. Рассерчали, например, на горничную – и тем паче, если наговорили ей и острых слов, – не слагайте вины на горничную. Пусть горничная сплоховала, но тут не об ней дело, а о том, зачем вы рассерчали. Разве нельзя было без серчания поправить ошибку? Да хоть бы и нельзя было поправить – все вообще можно улаживать без серчания. Тут серчание проторглось, там – осуждение, там – завиствование, там – тщеславие. На все это, конечно, были поводы совне. Но не поводы виноваты, а виноваты вы, зачем допустили такие дурные чувства. И извольте, не прикрываясь, прямо винить себя пред Господом и просить прощения. Это делайте всякий раз, как, заметив дурноту, прогоните ее. Покаянием этим и сокрушением помиритесь с Господом и совестию – и будете покойно опять воззревать ко Господу. А если не покаетесь, воззревать так не можете – это же будет для вас тяжело и опасно.

До вечера не оставляйте не очищенными покаянием таких проторжений страстных, а тотчас очищайте их, как только прогоните, именем Господа. Целый день и пройдет у вас – все в покаянии, потому что проторжения эти вначале будут у вас нередки. А вечером, пред тем как молиться, своим чередом опять пересмотрите все страстные проторжения, опять пожалейте о том с сокрушением и покайтесь. В сем дело повседневного покаяния.

Вот вам на это опять урок преподобного Исихия. «Ежедневные наши дела мы должны ежечасно взвешивать внимательно и, сколько можно, облегчать непременно тяжесть их вечером чрез покаяние, если хотим с помощию Иисуса преодолеть страсти. Надобно также смотреть, по воле ли Божией, пред Богом ли и для одного ли Бога совершаем все наши видимые дела, дабы чувства (страстные) не окрадывали вас, как неразумных» (п. 124) (9, с. 218–221).

Если будете действовать по прописанному с безжалостною к себе решительностию, скоро увидите плод: умиротворится сердце ваше и воссияет в нем радость о Господе. Отчего бывает немирно сердце? Оттого, что его гложут страсти. Побейте страсти – и оно восприимет покой. Один из отцов уподобляет сердце норе, полной змей. Змеи эти – страсти. Когда показывается что страстное из сердца, это то же, что змея голову высовывает из норы. Бей ее по голове именем Господа, и она спрячется. Другая покажется – бей и ее. И всякую бей. Раз десяток придется так нанесть удар такой змее – страсти, забудет высовываться, а то и совсем околеет. Всяко, если завалить нору или не давать пищи змеям, они перемрут. Так и страсти замрут, если не давать им пищи сочувствием к их внушениям, а, напротив, с гневом отревать их, как только появятся.

Се вам кратчайший путь к очищению сердца от страстей. Если возлюбили вы чистоту сию, теките к ней сим путем, ибо другого нет. Не согласитесь так действовать – страсти останутся в сердце. Вы можете исправить свое поведение и сделать его безукоризненным и без этого, но сердце останется страстным и не даст вам узреть Господа. Не забывайте юродивых дев (9, с. 221)!

54. Блюдение слуха и зрения. Как уничтожать худые впечатления видимого и слышимого

Страстные мысли, а за ними чувства и пожелания такие же иногда сами собою, не знать как возникают в душе. Но большею частию они порождаются под действием внешних впечатлений. Встречаемые вещи, лица и события, по роду своему, возбуждают и мысли во встречающем. От добрых рождаются добрые мысли, от худых – худые. Но может случиться и наоборот: при добрых породятся худые мысли, а при худых – добрые. Все зависит от постоянного или случайного настроения встречающего. Следовательно, и ответ лежит весь на нем. Как же быть?

Первое. Не давать воли своим чувствам, особенно глазам и ушам. Не позволяйте без разбора все видеть, все слышать и всего касаться. Чувства наши похожи на окна или двери, а более на черпало. Кто отворяет окна и впускает дурной воздух, худо делает. Кто отворяет двери и позволяет входить в свое жилье всякой скотине, не может быть свободен от укора. Но что бы вы сказали о том, кто, взяв черпало, чашку или кружку ходил бы по грязным и нечистым лужам, черпал в них и себя тем обдавал? Бестолковее этого что можно придумать? Но не это ли самое делает тот, кто с любопытством останавливается пред нехорошим и слушает недобрые речи?! Нахватается чрез это недобрых помыслов; от них перейдет к недобрым чувствам и пожеланиям – и ходит весь остращенный, как в каком тумане. Итак, благоразумие и долг самоохранения (внутреннего покоя) требуют не на все смотреть, не все слушать и не всего касаться из невольно встречаемого. Мало-мало покажется что могущим расшевелить страсти надо отвращать от того очи, затыкать пред тем уши или видя не видать и слыша не слыхать.

Второе. Случилось, что от чего-либо произойдет худое впечатление и породит худые мысли. Надо тотчас спешить изгладить впечатление и пресечь мысли способом, показанным прежде, – конечно, прекратив наперед приток впечатлений. Оставаться под дурным впечатлением или оставлять изглаждение его и восстановление душевного мира до другого времени неразумно. Оставаясь под впечатлением, самоохотно будем способствовать расположению худых мыслей и чувств; а оставляя надолго в себе сие дурное, даем ему возможность глубже укорениться и потом дольше сопротивляться изгнанию и очищению, если не совсем завладеть душою.

Третье. Однажды испытавши дурное от чего-либо впечатление, не надо произвольно позволять себе встречаться опять с предметами, произведшими его. Это будет означать, что поступающий так любит услаждаться дурным и, следовательно, нечист до глубины сердца. Если же нужда какая заставит повстречаться с ним, надо наперед вооружиться и подготовить сердце свое устоять против дурного впечатления и не допустить его до себя. Внимание, усиленное самопротивление и молитва дадут к тому возможность.

Четвертое. Я писал уже вам о том, чтобы вы все встречаемое вами и могущее вам встретиться перетолковывали в духовном смысле. Это надобно сделать и в отношении к предметам недоброго значения. После сего, встречая их, вы будете воспринимать не худые, а добрые мысли; подобно тому, как св. Ефрем Сирианин, встретив разряженную красавицу нескромную, сказал ученикам: «Видите, как она заботится украшать тело свое, которое скоро будет прах, как же нам не заботиться об украшении души бессмертной?» (9, с. 222–224).

55. Наставление о деятельной борьбе со страстями

Но есть и деятельная с ними борьба, состоящая в том, чтобы намеренно предпринимать и совершать дела, прямо им противоположные. Например, чтобы подавить скупость, надо начать щедродательность; против гордости надо избрать уничижительные занятия; против страсти веселиться – домоседство и т.д. То правда, что один такой образ действования не прямо приводит к цели, потому что, терпя стеснение совне, страсть может проторгаться внутрь, или сама, или уступая место другой. Но когда с этою деятельною борьбою соединяется и внутренняя, мысленная, то они вдвоем скоро побивают всякую страсть, против которой направляются.

И вот какой я прилагаю вам совет. Потрудитесь найти свою главную страсть и против нее направьте не мысленную только, но и деятельную борьбу. Я не могу определить, что именно у вас главное. Может быть, оно еще не определилось, но всяко, если станете построже следить за движениями сердца, оно скажется вашему вниманию. Тогда, если вам угодно будет доверить мне, вместе положим, как поскорее управиться с главною вашею немочию. Напомяну еще, что есть крутые приемы этой деятельной борьбы со страстями. Обычный у нас – мироотречная жизнь в ее отрешенном виде, когда, решительно все оставив и на Господа возложив все упование, вступают в обитель, чтобы жить в послушании безропотном, в пощении строгом, в молитве трудолюбной и трезвении бодренном. Тут ничегонеимение, своей воли отсечение и себя нежаление скоро вымолачивают из души все страстное. Затем водворяется мирное устроение сердца и чистота сердца – последняя цель мироотречной жизни. Я не гоню вас из мира. Спасетесь и в нем, если будете держать себя в отношении к нему как не сущая в нем. Я только напоминаю об этом как о порядке жизни, приспособленнейшем к делу очищения сердца от страстей (9, с. 225–226).

Еще прибавлю, что один из законов Божественного о нас Промысла есть так устроять жизнь каждого и течение случайностей в ней, чтобы он, пользуясь ими разумно, мог наискорейшим и наиудобнейшим образом очистить себя от страстей. Об этом напоминаю вам потому, что когда-то вы спрашивали, зачем разны участи у людей и зачем они изменчивы, и я, кажется, не ответил вам. Так вот отвечаю, зачем. Затем, что так, как устрояет Господь, удобнее людям очищаться от страстей, или затем, что Он хочет сим образом стереть в порошок нашу каляную самость, наш упорный эгоизм, на коих держатся страсти, губящие человека.

И еще единое приложу. Страсти бейте и извнутри, и совне, а добрые стороны воспитывайте, давая им простор и упражнение. Главное тут – молитва. Об ней уже была речь. За нею следует труд доброделания. И об этом была речь, когда вы замышляли о каких-то широких целях жизни. А вместе с сим должны идти душеспасительные чтения и беседы, и исполнение чинов церковных, и подвиги самоумерщвления – отказывать себе, когда нужно, понемногу в пище, в сне, в увеселениях и во всяких утехах самоугодия и держать себя в постоянном самопротивлении и самопринуждении. И об этом была речь.

Вот и весь курс очищения себя от страстей (9, с. 226–227).

56. О раздвоении грешного человека

Вы видели в себе раздвоение и дивитесь, как оно возможно. Оно должно быть. Сначала человек был единичен в себе. По падении пришел другой человек, противоположный первому совершенно. До обращения человека на путь правды страстный – весь составленный из страстей – человек одолевает, заглушает бесстрастного, чистого человека, но не уничтожает. Когда с помощию Божиею пробудится человек от усыпления, то начнет бороться, вырываться из когтей страстного человека или вырывать себя по частям; один стоит на одной стороне, другой – на другой, и страшная у них пальба. Но сознание у человека одно, хотя внутренние движения раздвоены. Вот и непонятно, что такое: из одного сердца два противоположные голоса. Внимайте себе. И злое отревайте, а к доброму прилегайте. Посмотрите (да вы, чай, читали) у Макария Египетского прекрасно изображено сие раздвоение. Прочитайте и еще... Что писано у ап. Павла: вижду ин закон во удех моих, противовоюющ закону ума моего, и пленяющ мя законом греховным (), это и есть наше двоесоставие. Человек, сознанием и сердцем сущий на стороне страстного, страстен весь и Богу противен. Человек, сущий на стороне бесстрастного, хотя в нем есть и борют его страсти, не противен Богу ради не любления страстей и желания делать не по ним, а по воле Божией. Этим благим предложением сердца и решимостию угождать Богу он считается невиновным в тех страстях, кои искушают его, ибо он не хочет их. Пока смолкнут, к Богу вопиять сильно нужно. На помочах ходим, а под ногами вулкан готов взорваться (11, с. 45–46).

57. О самолюбии и тщеславии

Вас хвалят. Что ж тут дивного? На безрыбье и рак рыба, как говаривал батюшка о. Парфений. Это, однако ж, очень рекомендует наше общество, что в нем есть сочувствие даже к тени добра... Между тем для вас это очень невыгодно. Капля пробивает камень частым падением. По частичке от каждой похвалы падает на червяка самолюбия и тщеславия и питает его; он растет незаметно для вас, позволяет быть и смиренным чувствам, пока не окреп. А когда созреет, все подъест зараз. Опасно! И еще что? Похвала щекочет сердце, останавливает ревность и расслабляет. Это то же, что бегущему подставить ногу. Остановка в духовной жизни есть уже движение назад. И это худо! Что же делать? Смиряйте сами себя и подавляйте возношение мысли и сердца всякими смиренными о себе чувствами. Тогда же, как в уши бьют камнями сладких речей, сходите в сердце и уничижайте себя всячески пред Господом и святыми Его. Какие подъяли они подвиги, чтобы угодить Господу! А у нас что? Сходим однажды в церковь, положим дома пять поклонов, прочитаем страницу спасительной книжки – и попали в святые. Куда как верно! Уничиженный труд телесный много помогает. Слуги – также хорошие учители смирения. Желайте оскорблений и паче неправых; по крайней мере, встречайте их как спасительный пластырь, Господом прилагаемый на рану тщеславия. Но не думайте сами собою что-нибудь сделать. Прибегайте к Господу, смирившему Себя до рабия зрака. Он научит. Не нерадите только о сем состоянии. Похвалы заморозят вас, и выйдет из вас мраморное изваяние, не некрасивое наружно, но безжизненное. Избави вас, Матерь Божия, от сего! Лучше валяться в грязи и быть попираему всеми, нежели быть так (11, с. 7273).

58. Причины появления гнева и средства борьбы с ним

Вы больны; а я понимал состояние ваше иначе, потому собирался грянуть на вас самою грозною, укорною речью за вспышку великой самости в серчании на и еще в чем-то, забыл, уж прошлое дело. Теперь вижу, что все сие есть следствие раздражительности нервов от болезни! Да укрепит вас Матерь Божия! К сведению только примите, что подобные вспышки – вещь довольно недобродетельная. Вот воистину сатана в виде Ангела светлого. По виду, кроме чувства правды, тут ничего нет. Сердце так и кипит – и готово на нож за правду, на языке только и речи, что правда, забытая, нарушенная другим. А уж этот другой, дерзнувший нарушить ее, куда как нелепым представляется нам и даже злонамеренным. И такой суд в очах наших так прав, что, если бы весь свет был присущ при нем, непременно одобрил бы его. Видите, как все светло и законно! Но так ли в существе дела? В существе дела всегда оказывается, что в основе подобного чувства нарушенной правды всегда лежит чувство оскорбленного самолюбия, унижение нашего достоинства или неотдание ему должного почтения или должной цены. Жар ревности по правде совсем не оттого, что дорога правда, а оттого, что кто-нибудь дерзнул нарушить сию правду в отношении к нам. Будь это в отношении к другим, еще бы сносно, т.е., может быть, сквозь зубы сказали бы: да, это неловко, – и конец; а пожалуй, извинили бы. Замечаете ли, что крик за правду только снаружи, а в середке – война за себя?! Ну, вот и видно, кто это в ангельской-то одежде! Все сие напомнил я вам про всякий случай! Душа наша – вещь мудреная. В хорошем ли она состоянии или в худом – это свидетельствуется миром или смятением. Когда есть смущение на душе, чего бы оно ни касалось, не верьте душе в ту пору: все врет, что ни говорит. В ту пору ее надоумливает сатана и уж, конечно, не во спасение ей; а она-то, бедная, из всех сил рвется. Гнев мужа правды Божией не соделовает (). Божие же все мирно, тихо, сладостно и в душе сию сладость оставляет, и вокруг разливает ее обильно, несмотря на то что иногда и бранится будто. И в этом случае есть теплота и даже жар, только совсем другого рода: умиленный, нетрескучий. Разобрал ли теперь (11, с. 91–92)?

Ваше серчание на плохой означает прогресс! Ведь и без сердца можно сказать дело. Прямо судя, вещи на свете нет, за которую следовало бы сердиться. Что дороже души и покоя ее? А серчание отнимает сей покой. Тут себе наветником бывает человек. И сам еще раздувает, увеличивая в душе неправды другого. Все оттого, что внимания нет к себе – вот и прорвется. В сердце глубоко лежит присвоение себе прав судить и наказывать за грехи других вместо себя. Тут все... Когда бы себя грешником видел человек с чувством всех последствий греха, не стал бы серчать. Хорошо, что от гнева вы перешли к мысли о смерти. Это дело. И не выходите мыслию из гроба. Стойте там и умоляйте Господа о помиловании (11, с. 132–133).

59. О лукавстве, скрываемом в развращенной воле человека

У вас написано: «Иной сам собою начинает отсекать пороки, но продолжает несколько труд сей и оставляет его опять. Это исправление самодельное, без внутреннего духа жизни (с. 189). Как же это? Ужели неправда у Бога? Все же человек желал и трудился. Зачем же оставляется без поддержки?»

Не беспокойтесь! Господь никого не обидит. Стакан воды не забывается, а не только большой труд. Лишь бы то, что делается, делаемо было для Него и Ему посвящаемо сердцем. А то часто бывает так, что на вид делается будто дело Божие, а в существе это совсем другое. Сколько лукавства скрывается в развращенной воле человека! И кто в силах разгадать все его уклонения и распутия! Расскажу вам один случай, бывший в Москве в 1812 году, как мне рассказывали. Был в Москве один благочестивый человек, постник, богомолец, милостивец. Все его чтили, и все были уверены в твердости его добродетели. Но когда русские оставили Москву и по вступлении в нее французов все наши порядки там расстроились и всякому было возможно жить, как хочет, то сей человек, оставшийся в Москве по каким-то причинам, предался пьянству и нечистой жизни с такою неудержимостию и бесстыдством, какие редко встречали у постоянных грешников. Единому Господу известно, что сие значит! Но я не в осуждение сему человеку (ибо многи козни у врага и велики немощи наши), а только в пояснение той мысли, какую намерен предложить вам, вот что думаю. Могло случиться, что в сердце он всегда имел позыв на такие дела и никогда сердцем не отрицался от них. Внешняя обстановка, в какой он находился прежде, удерживала его в исправном поведении. Но когда сей преграды не стало, тогда скрывавшиеся в сердце расположения выступили наружу и явили себя в соответственных делах. Сколько, может быть, есть на свете такого рода лиц! До времени все исправно, а потом все падает и является никуда не гожим. Почему? Потому что все делалось по внешним причинам, и с устранением их прекратились самые дела. У кого есть такой порядок жизни, сего никто, кроме Господа, не ведает. Всякий сам про себя разумей, не на таком ли непрочном основании строится его исправное поведение. Но если у кого есть такого рода исправность и она потом падет, какой урон от сего благодати, когда здесь ничего не было делано для Господа, и какая вина на пути спасенном, когда он совсем не имелся при сем в виду (11, с. 108–110)?

60. О борьбе с осуждением и дурными привычками

Не удерживаетесь от осуждения... Старайтесь навыкнуть, и навыкнете так, что будете видеть смешное и не надсмеетесь... Есть же ведь такие, которые этого не делают... люди светские. Но тут нужно различать пусторечье, или празднословие, от греха осуждения, в коем кроется злорадство и зложелание... Это последнее есть собственно осуждение...

«Трудно бороться с дурными привычками». Трудность не есть невозможность... Начинайте бороться и боритесь... прорвется – осудите себя и полагайте не поддаваться... Понемножку и отвыкнете. Только беритесь за дело не шутя (6, с. 13–14).

61. Сердечное намерение и внутреннее раздвоение

Спрашиваете: «Что надо делать, когда внутри раздвоение?» Во-первых, ведайте, что это не худое что, а обычный оборот духовной жизни. Когда дух наш по действию благодати пробуждается, тогда он устремляется к Богу и все туда устремляет. Эгоистический же нрав и после сего все еще остается и выставляет права свои, влеча по старому обычаю к себе и чувство, и волю. Оттого все испытывают, как и апостол: Хотящу ми творити доброе, вижу, что мне злое прилежит . Вот и раздвоение. Что тут сделать? Всегда принимать сторону духа, а требования эгоистического, плотского человека отгонять, подавлять. В сем духовная брань. Она коротка (6, с. 58).

62. Анализ греховных состояний

Спрашиваете: что же есть падение? Падение есть делом совершение худого, богопротивного при сознании худости и богопротивности того и при прещении совести.

Падение причиняет акт греховный. Акт бывает греховен, когда есть произвольное соизволение на дурное. Грешны мысли, когда произвольно дают им место в душе. Но когда мысли лезут сами, душа же их не хочет и противиться им, тут нет греха, а борьба добрая.

Чувство грешно, когда соизволяют на него, удерживают и разжигают его, а когда оно невольно врывается в душу, душа не хочет его и напрягается вытеснить его, тут нет греха, а есть борьба добрая. Бывает, что вместе с чувством возникает и сочувствие вдруг; душа же, как только заметит, вооружается против него – тут нет греха. Грешно сочувствие, когда попускается ему царить в душе, зная, что оно дурно.

Грешное дело так идет: мысль, чувство и сочувствие, соизволение, решение или избрание – и дело. Кто прогонит мысль, чист остается. С чувства и сочувствия начинается грешность по мере соизволения. Где нет соизволения, там нет греха (6, с. 85–86).

Нехорошие движения в теле, пока нет соуслаждения и соизволения, безгрешны. Соуслаждение и соизволение делают их грешными. Неустойка против страстей разумеется, когда не отбивают их, а дозволяют им войти в сердце и буйство там производить.

По сим признакам осуждайте или обезвиняйте свои: гнев, злобу, самомнение, резкие сердитые речи, осуждение других, превозношение, нерадение о Боге и равнодушие к духовному, эгоизм – все это большие грешные акты, но грешными бывают от соизволения на них (6, с. 86).

63. Причина охлаждения

В моих словах «охлаждение» – понятно что есть? Оно бывает невольно... но бывает и от произвольных дел... от внешних развлечений, беспорядочных разговоров, сытости, излишнего сна... и многого другого... Тут есть виновность (6, с. 86).

64. О борьбе со свойственными юности движениями

Что вы написали о свойственной юности возбужденности внутренних движений, неопределенных, мутящих, однако ж, и томящих, то сколько они ни естественны, но для вас, столько доселе передумавших, столько верно познавших о духовном внутреннем чине и столь много делом испытавших, не извинительно, если они проявляются в вас с такою силою, что вы с ними не сладите. Без снисходительного на них воззрения, без произвольного допущения их и поблажки им они не могли взять над вами такую силу. Сядьте и обдумайте все – и восприимите бразды самоуправления и грозно держите скипетр свой, не позволяя ничему втесняться в вашу область и возмущать ваше правление. Поступайте с ними как с нахалами, вторгающимися в дом ваш против вашего желания. Этим вы указываете дверь и с теми так же обращайтесь. Как только заметите, гоните вон без саможаления. Опять придут – опять гоните. Еще придут – и еще гоните... Отстанут... только саможаления не держите... Без противления саможалению нельзя быть доброму самоуправлению.

Вред от поблажки им тот особенно, что в толпу этих мыслей и образов протискивается враг и в сумятице засеменяет худые сочувствия, желания и даже намерения. Несколькократное повторение этого образует недобрый самоугодливый строй внутри, который потом заводит и соответственную тому деятельность вовне, которая мало-помалу вытеснит расположение к прежним чистым, братолюбивым и Боголюбивым деяниям. В этом источник нечувствия, нерадения и забвения – сих гигантов вражьего стана, голиафов.

Как прогонять? – Общим для сего порядком (просмотрите книжку «Что есть духовная жизнь»): 1) восставить неприязнь к ним, 2) оттолкнуть ненавистию и гневом, как врагов, и 3) поразить молитвою к Господу, Ангелу Хранителю и Владычице Богородице, и к святой Софии, имя коей носите. Все это вы неоднократно читали, и писаное, и печатное. Господа ради, припомните хорошенько и действуйте так.

Вы назвали состояние такое переходным.

Тем больше внимания к нему требуется, потому что из него выходит последующее течение жизни – или доброе, или недоброе, или смешанное.

Второе средство против этих бурлений вы сами употребили: говение, Исповедь и Святое Причащение. Видите, какая в них сила?!

Спешите же к ним всякий раз, как потребна бывает помощь их (6, с. 87–89).

Вот что делайте, когда будут приходить смущающие вас внутренние недобрые движения: тотчас сходите вниманием в сердце и стойте там, отталкивая нападающие дурные движения и напряжением воли, и паче молитвою ко Господу. Что бывают нападки, в этом нет вины, но когда вы не оттолкнете их и займетесь ими и сочувствие допустите, то тут ваша вина. Сердце от этого нечистым делается и теряет дерзновение пред Господом. Блюдите сердце (6, с. 90).

Обращайтесь с собою, как злая мачеха с падчерицею. Рабу свою; плоть, которая лезет в госпожи, смирите в пище, в сне, в труде телесном и наказанием телесным (6, с. 90).

65. Вспыльчивые речи

Смирения побольше надо. Речи или порывы слова, огорчительные для других, не от барства ли? Сознание барства и есть гордость, вещь очень Богу неугодная и в нравственной жизни самая зловредная. Вникните и вырвите этот корень горести выспрь прозябаяй, если он окажется (8, с. 10).

66. О курении табака

Курение – дело бестолковое; нравственного тут настолько, насколько есть пустого пристрастия и вреда сознаваемого. Последние две черты трудно сознавать самим курящим и трудно разъяснить их некурящим. Крепко неприлично, но приличие и неприличие то же, что люди, – изменяются. Потерпите дурную привычку, но в грех ее не возводите. Помолиться, чтобы дочь ваша отвыкла, – хорошее дело. Но этого нет нужды облекать в особую форму. При всяком молитвословии взывайте к Богу. И Он устроит, как Его святой воле угодно (8, с. 12).

67. Вред вина. Об игре в карты

Что зять ваш бросил пить и положил не пить – это хорошее решение.

Не пивши ничего, будет всегда свеж и долее проживет. Питье и малое жизнь подъедает и есть дело, немного похожее на медленное самоубийство (8, с. 34).

Игра в карты – безделье и от безделья. Беда большая, что молодежь наша не учится работать. Когда б знали одну, другую работу, она привлекала бы их и занимала. Скука не имела бы места (8, с. 34).