Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.

Детям вечно досаден их возраст и быт,
И дрались мы до ссадин, до смертных обид,
Но одежды латали нам матери в срок,
Мы же книги глотали, пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз.
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь мы, не знавшие войн,
За воинственный крик принимавшие вой,
Тайну слова «приказ», назначенье границ,
Смысл атаки и лязг боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних войн и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов,
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.

И злодея следам не давали остыть,
И прекраснейших дам обещали любить,
И друзей успокоив и ближних любя,
Мы на роли героев вводили себя.

Только в грезы нельзя насовсем убежать,
Краткий век у забав, столько боли вокруг.
Постараться ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев еще теплым мечом
И доспехи надев, что почем, что почем?!
Испытай, кто ты — трус иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг,
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг,
Оттого, что убили его, не тебя.

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,
По оскалу забрал — это смерти оскал,
Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,
И всегда позади воронье и гробы.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа, наблюдал свысока,
А в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем.

Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Перевод на русский или английский язык текста песни — Значит, нужные книги ты в детстве читал исполнителя Владимир Высоцкий :

Amid oplyvshih candles and evening prayers ,
Amid the spoils of war and peace fires
Lived books children who did not know the battles
Exhausted from the small of his disasters.

Children ever annoy their age and life,
And we fought to abrasions, to mortal offense,
But we patched clothes mother -in-time ,
We swallowed the book , getting drunk on the lines.

Hair stuck us sweaty foreheads,
And sucking in his stomach from sweet phrases.
And circled our heads smell struggle,
From the pages yellowed fly off on us.

And we tried to comprehend , not knowing wars
During the war cry took howl
Secret words & order & quot ;, fiat boundaries ,
The meaning of the attack and the clang of chariots .

A boiling pot of previous wars and unrest
So much food for little of our brains ,
We’re on the role of traitors , cowards , Jude
In the children’s games of their appointed enemies.

And the villain footsteps not allowed to cool,
And beautiful ladies promised to love,
And friends and neighbors calmed loving,
We’re on the role of the characters introduced themselves .

Only in dreams can not be permanently escape,
Short century have fun, so much pain around.
Try to pry the palm of the dead
And weapons to take out the tired hands.

Try it , seizing the sword still warm
And wearing armor that how much that how much ?!
Try it , who are you — coward il chosen fate
And try to taste the real struggle .

And when the next crash wounded friend
And on the first loss you vzvoesh , grieving ,
And when you stay without skin suddenly ,
Because that killed him , not you.

You will understand that I learned , the difference , found ,
By grin took — a death grin ,
Falsehood and evil , look like their faces are rough ,
And always behind Raven and coffins .

If the meat with a knife you have not eaten any piece ,
If arms folded, watching from above,
But the fight did not come with a scoundrel , with the executioner ,
So , in the life you were innocent , innocent.

If the path cutting through his father’s sword ,
You salty tears into their heads wrapped ,
If the hot battle tested that how much,
So, we need books you read as a child .

Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Значит, нужные книги ты в детстве читал, просим сообщить об этом в комментариях.

«Для детей нужно писать так же, как для взрослых, только лучше», — эту фразу приписывают и Максиму Горькому, и Самуилу Маршаку, и Корнею Чуковскому . Сказано хлёстко, а, главное, верно. И эту аксиому не грех процитировать именно сегодня — 2 апреля, когда отмечается Международный день детской книги.

Реалии нашего времени таковы, что такую красивую и такую верную фразу придётся сократить наполовину, обрезав до следующего: «Для детей нужно писать». Ситуация с современной детской литературой откровенно паршивая — её, по сути, нет. Не пишут. Впрочем, это не так уж и страшно. Во всяком случае, наш список из 7 детских книг, без которых детство имеет все шансы стать тусклым, скучным и бесцветным, прекрасно обходится классикой.

1. Александр Волков. «Волшебник Изумрудного города»

Одним первым томом из серии в шесть книг ограничиться не выйдет. И слава богу. Каждая из них — внятное руководство по вопросу: «Как расставить приоритеты в политике». На шикарном выписанном фоне Волшебной Страны, где разговаривают животные, происходят чудеса и оживает соломенное чучело, дети из нашего мира устраивают государственные перевороты, дают отпор захватчикам и ведут успешные войны. Всё это — во имя самого, пожалуй, симпатичного принципа: «Живи и не мешай жить другим». Кто с этим не согласен, гарантированно «получает в бубен». Главное — не делать резких движений и всё грамотно спланировать, как учил Страшила Мудрый: «Река — это не суша, а суша — не река. По реке не пойдёшь пешком, значит, Железный Дровосек должен сделать плот, и мы переплывём реку!»

2. Клайв Стейплз Льюис. «Хроники Нарнии»

Снова цикл, но уже из семи книг. Снова волшебная страна, но всё-таки другая. Главное для Льюиса — не техника организации переворота во имя добра, а то, как разобраться, где добро, а где — замаскированное под него зло. Критика обвиняла писателя в том, что «Нарния» не прививает детям навыков практической жизни. Дескать, прочитав даже весь цикл, не научишься строить лодку. «Не научишься, — соглашался Льюис. — Зато будешь знать, как себя вести, если когда-нибудь окажешься на борту тонущего корабля».

3. Астрид Линдгрен. «Малыш и Карлсон»

Трилогия, которая чаще всего публикуется под одной обложкой. Главный герой представляется так: «Я в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил». На самом деле Карлсон — жизнерадостный нахал и эгоист. Редчайший и жизненно необходимый детской литературе персонаж. Отдушина. Луч света в царстве сплошного: «Ты всегда должен уступать, слушайся старших, сиди тихо, как ты смеешь, кто тебе позволил, кроме прав ещё и обязанности есть». Немного эгоизма, особенно жизнерадостного, и немного нахальства, особенно остроумного, разбавляют эту чудовищную картину. Короче, если «домомучительница» фрекен Бок задумала сделать из тебя «шёлкового ребёнка», помни заветы Карлсона и его методы борьбы: «Есть три способа — курощение, низведение и дуракаваляние. И я собираюсь применить все три сразу».

4. Владислав Крапивин. «Мальчик со шпагой»

На уроках литературы учат, что книга должна учить жизни. На первый взгляд — глупость несусветная. Книга должна дарить радость. Тем не менее, рациональное зерно в этом есть. И учителя даже не представляют, какую мину они подкладывают под стройное здание школьной иерархии. Каждый ребёнок 10-12 лет, взявший в руки «Мальчика со шпагой», получает уникальный инструмент противостояния школьной тупости, серости и общественному быдлячеству. Если обладаешь чувством собственного достоинства и хочешь выйти победителем, бери пример с Серёжи Каховского, который ставит на место зарвавшуюся взрослую дуру: «В споре главное — не спешить. Пусть другой человек скажет всё до конца. А потом надо отвечать — коротко и четко. Как защита клинком. Когда защита, а когда и контратака. А если возмущаться, перебивать, скажут, что грубишь, вот и всё. И тогда, хоть лопни, не докажешь ничего».

5. Аркадий Гайдар. «Военная тайна»

Почему-то считается, что смерть и насилие никак нельзя допускать в детскую литературу — светлую и безоблачную. Советский классик Аркадий Гайдар был другого мнения. И оставил самое пронзительное описание смерти ребёнка: «На той траве лицом вниз и с камнем у виска неподвижно лежал всадник „Первого октябрятского отряда мировой революции“, такой малыш — Алька». Гибнет он от камня, брошенного рукой проходимца и шкурника, которого, разумеется, сажают. Но что будет, если такие шкурники вдруг сами станут хозяевами? А вот что: «Ушли бы мы с тобой в горы, в леса. Собрали бы отряд, и всю жизнь, до самой смерти, нападали бы мы на белых и не изменили, не сдались бы никогда. Потом во время восстания бросились бы все мы к городу, грохнули бы бомбами в полицию, в белогвардейский штаб, в ворота тюрьмы, во дворцы к генералам, к губернаторам. Смелее, товарищи!»

6. Джон Рональд Руэл Толкиен. «Хоббит»

История о том, что даже в самом тупом обывателе, который силён задним умом и плоской житейской мудростью, сохраняется ребёнок, жаждущий чего-то необычного и увлекательного. Например, визита волшебника: «Неужели вы тот самый Гэндальф, по чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда, отправившись на поиски приключений? Любых — от лазанья по деревьям до визитов к эльфам. Они даже уплывали на кораблях к чужим берегам!»

А также о том, что стыдиться этого «внутреннего ребёнка» не стоит, пусть даже хор обывателей традиционно голосит об опасности инфантилизма. Потому что в критических ситуациях, которых в «Хоббите» хватает, именно этот самый «инфантильный дух авантюризма» помогает мистеру Бильбо Бэггинсу выжить и победить.

7. Сергей Алексеев. «Птица-слава»

Если хотите неказённого патриотизма и настоящей любви к отечественной истории, то лучше будет приобрести всю линейку книг этого писателя. Но начать, конечно, стоит именно с этой. Здесь — вся Отечественная война 1812 года. Написано легко, здорово, увлекательно и правдиво. А, главное, с удивительным мастерством. Ритм затягивает и не отпускает. Алексеевское Бородино немногим уступает хрестоматийному стихотворению Лермонтова . Вот, хотя бы: «За атакой идет атака. Страха не знают французы. Лезет на флеши вместо убитых новых героев ряд. Но и русские сшиты не ржавой иглой. Не меньше у русских отваги. Сошлись две стены. Бьются герой с героем. Не уступает смельчак смельчаку. Словно коса и камень. Русские ни шагу назад, французы ни шагу вперед. Лишь курганы растут из солдат побитых. Бьются, бьются солдаты. Третий час после полудня. Кто сказал, что попятились русские?!». При желании это можно записать в столбик — выйдет впечатляющая поэзия. А ведь так написано несколько сотен страниц. И все читаются на одном дыхании. И дают гораздо больше, чем скучный рассказ из учебника.

И хочется думать, что благодаря чтению мы были в какой-то момент истории наиболее образованной нацией в мире, а наша страна была сверхдержавой.

Погружаться в книги, прочитанные в те годы, как пересматривать свою личную биографию и биографию СССР: ведь люди чувствовали себя в те времена жителями одной великой страны, читая Михаила Шолохова (его «Судьба человека» ранила прямо в сердце, а «Тихий Дон» учил понимать место человека в истории), Юрия Нагибина, фантастику Александра Беляева (ведь помним же и «Человека-амфибию», и «Голову профессора Доуэля», и «Остров погибших кораблей»!), Ивана Ефремова, Юрия Германа,

Мы читали Даниила Гранина, Василия Быкова, Василия Аксенова, Чингиза Айтматова, Юрия Трифонова, военные книги Константина Симонова и «Василия Теркина» Александра Твардовского.

Читали и впрямь все, либо почти все. И не только интеллигенция, и не только в столице. В метро, в очереди к доктору, в электричках, автобусах, на пляже. Особенно запойно читали ночью, ведь только в Советском Союзе была такая «фишка» - дать почитать книгу на ночь! И читали в один присест роман Нодара Думбадзе или Бориса Васильева.

В 30–50 годы на пике популярности были книги о большом и вечном, помогающие выжить в таких условиях, которые мало совместимы с жизнью. А еще мы учились у «Двух капитанов» - чести и умению личностного роста, у Остапа Бендера - чувству юмора. И капитаны, и Бендер сделали авторов, создавших этих героев, культовыми писателями на все времена. Ильфа и Петрова с их «Двенадцатью стульями» и «Золотым теленком» (беспрецедентные учебники сатиры) растащили на цитаты и читают до сих пор. Как и Каверина, конечно.

До конца шестидесятых мы зачитывались книгами о не пафосном подвиге, личной свободе «бездны на краю», обожали Есенина, ставшего мощным символом протеста против официоза.

Мы зачитывались сногсшибательным романом «Понедельник начинается в субботу» Стругацких и «Туманностью Андромеды» Ивана Ефремова, который, по сути, написал о будущем победившего коммунизма.

В 70-х восходит звезда Валентина Пикуля: читали его с восторгом, завороженные описанием гибнущей империи, еще не понимающей, что она гибнет.

Маловато в то время было книг, говорящих о человеческих взаимоотношениях: Виктория Токарева потому стала знаменитой, что действие рассказов перенесла на кухни малогабаритных квартир, заговорив с нами не о жизни, скажем, в Древнем Риме (а ведь очень был распространен исторический роман в советской прозе), а о собственной нашей жизни.

Пройдет совсем немного лет, и модным станет читать Булгакова – сначала «Белую гвардию», а потом «Мастера и Маргариту», роман, ставший на долгое время наиболее «пропиаренной» книгой нашей литературы. Культовой стала не только книга, но и цитата из нее: «Никогда и ничего не просите! Сами предложат и сами все дадут».

Стругацкие открыли нам другую - волшебную, магическую, абсурдную сторону реальности. «Трудно быть богом», «Пикник на обочине» и все-все-все, что они написали, учило нас миропониманию. «Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные». Стругацкие были для нас знаковыми фигурами 60-80-х, ничуть не меньше Высоцкого. Они выразили дух времени, став «пророками» в нашем Отечестве, когда советская культура уже катилась под откос. Их книги вошли навсегда в Большой контекст, тот, где «кончается искусство, и дышат почва и судьба».

Впрочем, и «Незнайка на Луне» Николая Носова - о той же абсурдной нерациональной реальности, и вряд ли посетивший Луну Незнайка был любим только детьми, ведь это книга про нас, мечтающих о прекрасном далеко!

Мы начинали понимать, что мир вряд ли устроен рационально, что не получается жить историческим оптимизмом, что мир спасти трудно или даже нельзя, но можно любить, спасая этим себя и близких. К моменту развала СССР разные писатели (и не только советские) подарили нам мир чудесный, но полный радости. Многие книги тех лет незаслуженно забыты или же критикуются, однако чаще вспоминаются с ностальгией и любовью.

Отдельный мир - детская литература. Помните, как чудесно пахли в детстве новые книги? Не хотелось, чтобы книжка кончилась, все смотришь, сколько осталось страниц до конца.

Книги читались на уроках, под одеялом, когда родители загоняли нас спать. Мы жили в мире книг. Мы очень гордились тем, что нашу Родину называют самой читающей страной, ведь читали мы тогда действительно много. С тех пор у тех, кто родом из советской эпохи, осталось о тех временах удивительно теплое чувство.
Мы брали книги в библиотеках: много и часто! Книжки там были потрепанные, до дыр зачитанные.

Помните «Бронзовую птицу», «Кортик» и «Приключения Кроша» Анатолия Рыбакова, «Золотой ключик» и «Аэлиту» Алексея Толстого, «Приключения капитана Врунгеля» Андрея Некрасова?

Одной из самых любимых книжек советской детворы были рассказы Николая Носова. Как забыть «Живую шляпу», «Мишкину кашу», «Витю Малеева в школе и дома»? Ну и многотомного Незнайку, конечно. Мы, а потом наши дети, любили толстенный фолиант «Васек Трубачев и его товарищи» Осеевой. Да, Васек Трубачев нравился нам даже больше, чем «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, ведь Васек был наделен и некими отрицательными чертами, значит, к реальности был ближе! Но и лидер, и парень неплохой!

У каждого есть свой топ любимых книг детства. Но в нем, наверно, и «Динка» той же Валентины Осеевой, и «Дорога уходит вдаль» Александры Бруштейн, и Валентин Катаев с его романом «Белеет парус одинокий», и отличные повести Гайдара «Чук и Гек», «Судьба барабанщика», «Голубая чашка», а также «Кондуит и Швамбрания» Льва Кассиля с бесконечными фантазией и юмором, «Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви» Рувима Фраермана, книга о Гуле Королевой «Четвертая высота» Елены Ильиной, «Республика ШКИД» Григория Белых и Леонида Пантелеева, «Старик Хоттабыч» Лазаря Лагина, «Волшебник Изумрудного города» и «Семь подземных королей» Александра Волкова (настоящий «учебник» правильности!), «Королевство кривых зеркал» Виталия Губарева, «Три толстяка» Юрия Олеши. «Белый Бим Черное Ухо» Гавриила Троепольского, над которым мы плакали в детстве, «Денискины рассказы» Виктора Драгунского, над которыми хохотали.

Позже дети стали зачитываться Владиславом Крапивиным и Киром Булычевым. Многие из них, став взрослыми, Крапивина перечитывают, в «яблочко» он попал дуплетом, оказавшись интересным для любого возраста.

А книжечки для самых маленьких!

Сначала их читали нам, потом мы читали их нашим детям и внукам: Маршак, Михалков, Чуковский, Барто... У всех в доме в советские времена были любимцы из серии «Мои первые книжки» и «Книга за книгой».

Мы ностальгируем, и будем ностальгировать, пока живы, по феномену чтения в советскую эпоху и по книгам, которые оставили след в нашей жизни. Может, мы даже не возьмемся их перечитывать, чтобы не разрушить, не дай Бог, длящееся годы и годы в нас таинственное послевкусие, тот самый неугасающий след.